Корабль в вечность
Шрифт:
Дудочник тихо застонал во сне. Я подхватила его под мышки и потащила в пещеру, где уложила на бок, чтобы он не захлебнулся, если вдруг начнется рвота.
Снаружи я в последний раз наточила свой кинжал так, как учила Зои. Держа лезвие под правильным углом к бруску, водила им туда-сюда, пока клинок не погорячел. Капсула с ядом дожидалась в ямке между ключицами, но нельзя забывать, что ее содержимому много лет. Если яд подведет, кинжал станет запасным вариантом, хотя мне была невыносима мысль о том, чтобы полоснуть себя по запястью. Или лучше по горлу? Я подумала о теле Салли на
Время пришло. Мне отчаянно не хотелось оставлять беззащитного спящего Дудочника так близко к эскадрону Воительницы. Но я видела взрыв. И должна была выполнить свою миссию.
**
Утесы вдоль кромки воды были острыми и черными, но местами их цепь прерывалась, поддавшись напору моря. Я шла всю ночь и добралась до утесов к рассвету. Там меня не поджидал ни большой вражеский гарнизон, ни хотя бы лагерь. Лишь башня в бухте над длинным прибрежным молом. Посреди бухты стоял на якоре корабль, непохожий ни на один из виденных мной до сих пор: обшитый металлическими листами, он чернел на воде словно гигантский жук. Дух захватывало от его мощной красоты — резкие контуры, огромный размер. Сродни красоте шторма, меча или камнепада, уносящего с собой половину горного склона.
Так просто, так очевидно. Взрывной механизм все время перемещался, и мои метания насчет его местонахождения не были признаком угасающего разума. Бомба находилась на этом корабле, который со своим смертельным грузом постоянно курсировал вдоль побережья.
Я подошла к краю утеса. Под ногами хрустели каменные обломки. Суша здесь заканчивалась отвесным обрывом. На меня накатило облегчение. Так будет намного проще. Не понадобятся ни капсула, ни нож. Я просто спрыгну в пустоту по примеру Кипа.
Держась поближе к обрыву, я зашагала на юг, к башне. Песок пестрел редкими пятачками выгоревшей на солнце травы. Многоэтажная твердыня была выстроена из того же сланца, что и горы вокруг. Серая башня, темные утесы, свинцовое море. Когда дверь в основании башни распахнулась, красные туники явились ярким пятном в этом безрадостном пейзаже. Шестеро солдат ехали прямиком ко мне.
Я стояла на утесе и ждала. Ветер трепал одежду, рубаха хлопала за спиной, спереди спеленав меня, как саван.
Я подняла руки ладонями к всадникам. Жест мог выглядеть как сдача или как приказ остановиться. Когда расстояние между нами сократилось метров до сорока, я на шажок отступила к обрыву, четко давая понять, что шутить не намерена. Я стояла так близко к пропасти, что мой шаг пустил в полет горсть песка. Земля под ногами подрагивала от топота копыт.
— Стойте! — крикнула я.
Ветер унес мой крик, но высокий солдат впереди тоже что-то прокричал, и весь отряд остановился. Две женщины справа нацелились в меня из луков, но командир держал руку поднятой.
—
Высокий солдат вздернул подбородок, оценивающе меня рассматривая. Я не стала ждать, пока он заговорит.
— Скажите моему брату, что я его жду, пусть придет сюда, — крикнула я.
— Я не стану выполнять приказы омеги, — ответил командир. — И Реформатор тоже не станет.
— Он придет, — сказала я.
Скрестила руки на груди и постаралась выглядеть уверенной.
Теперь все зависело от Зака. По словам Паломы, у него есть какой-то рычаг влияния на Воительницу. Он выдал ей Палому и местонахождение Далекого края, но Синедриону требовалось от него что-то еще. И это что-то сохранило Заку жизнь и здоровье после побега из Нью-Хобарта. Не зря он сказал: «Все началось с меня. И закончится на мне».
Я не знала, каков сейчас статус моего близнеца: пленник ли он или вновь советник Синедриона. Но его не пытали, а если бы Воительница желала ему смерти, он уже был бы мертв.
Командир наклонился и что-то сказал соседнему всаднику, который развернулся и поскакал обратно к башне. Остальные замерли стеной коней передо мной, а за спиной зияла пустота. Лошадь высокого солдата переступила с ноги на ногу. Рыжая лучница слегка опустила подбородок, прижавшись лбом к тетиве, ее соседка пошевелила ногой в стремени. Они все еще целились в меня. Я стояла, готовая к прыжку. Если кто-то двинется с места, будет два возможных исхода, и каждый из них закончится моей гибелью — и смертью Зака.
Я услышала топот копыт его лошади по сланцу, но не смела отвести взгляда от солдат. Только когда они повернулись к нему, я тоже посмотрела в ту сторону.
Зак приехал один. При нашей последней встрече воротник его рубашки пожелтел, локти обтрепались, брюки же были в пятнах. А теперь он предстал передо мной в белоснежной рубашке с вышивкой на манжетах и в начищенных ботинках. Он снова выглядел холеным советником Синедриона, если не обращать внимания на зажившее клеймо на лбу и на заполошное дыхание.
— Отойдите назад! — крикнул он солдатам.
Они заколебались. Зак перевел взгляд с них на меня и обратно. Чувствуя себя до странности спокойно, я рискнула оглянуться на край утеса в нескольких сантиметрах от моих пяток. Все к этому шло. Сначала мое клеймение, потом Зака. Сначала прыжок Кипа, а теперь мой.
— Воительница приказала нам держать вас под наблюдением, сэр, — сказал командир. — Я не вправе оставить вас здесь с нею.
Тетивы были натянуты до предела. Рыжая лучница прищурила один глаз, не сводя второго с меня.
— Воительница приказала вам защищать меня! — заорал Зак. — Вы же слышали ее слова: меня нужно уберечь любой ценой!
Солдаты не пошевелились.
— Убьете ее — убьете и меня. Хотите объясняться с Воительницей, когда она вернется? Вы слышали, что я сказал: отступить!
Командир оглянулся на своих людей. Кивнул лучницам, и они опустили оружие.
Всадники отъехали подальше и выстроились полукругом. Теперь они находились в сотне метров от нас и, не спешиваясь, неподвижно ждали итога нашего разговора.