Корабль в вечность
Шрифт:
* *
Солдаты Инспектора заняли Уиндхем, практически не встретив сопротивления от армии Воительницы. Бывшие противники не имели руководства и не были уверены в своем будущем при новом Синедрионе. Саймон поехал в Уиндхем вместе с Инспектором и вернулся с кучей историй: как солдаты-омеги впервые промаршировали по улицам Уиндхема, как мародеры из числа и альф, и омег наполовину разграбили палаты Синедриона.
Я тихо спросила у Саймона, нашли ли они близнеца Воительницы.
— Была там одна комната, — кивнул он. — Вернее, камера.
Мне не требовалось спрашивать, что нашли внутри камеры. Я чувствовала его в первые секунды после взрыва корабля. Словно близнец Воительницы тоже оказался под водой и умер в темноте.
— Мы его похоронили, — сказал Саймон, и я кивнула.
В последнее время зачастую казалось, будто похороны — единственная доступная нам компенсация. Мы опустили в могилу Ксандера и сожгли мертвых детей, но это ничего не изменило, разве что немного облегчило нам совесть. Хотя нельзя исключать, что этого немногого все же достаточно, чтобы продолжать жить.
* *
Освобождение людей из резервуаров продолжалось, но постепенно. Четыре ближайшие к Уиндхему убежища опустели, но оставалось еще много других. Я осознавала необходимость действовать осторожно и аккуратно — сама видела в Шестом убежище тех, кто не пережил извлечения на воздух. А от погруженного в молчание Зака помощи с механизмами баков было не дождаться. К счастью, некоторые солдаты Синедриона, работавшие с резервуарами, ради смягчения наказания согласились сотрудничать и теперь советовали, как лучше и безопаснее освобождать омег.
— Нам нужно следить за тем, что об этом говорят, — пояснил Инспектор, когда я пожаловалась ему на затянувшийся процесс. — При спешке неизбежно возрастут потери, и тогда люди начнут судачить не о бесчеловечности и жестокости Воительницы с Реформатором, а о том, как мы сотнями убиваем людей и их близнецов.
Весь день я обдумывала его слова, а вечером отыскала Дудочника.
— Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
Вздернув бровь, он выжидательно посмотрел на меня.
— Собери бардов. Столько, сколько сможешь. Если получится отыскать Еву, будет вообще чудесно. Отправь их в оставшиеся убежища вместе с солдатами. Пусть своими глазами увидят, что там творил Синедрион.
Я не могла приказать бардам написать об этом песню, но не сомневалась, что если они увидят баки, стерильную пытку в сумрачных залах, то сами сочинят баллады и истории. И эти новые баллады пойдут в народ, как песня об убежищах, написанная Леонардом и Евой. Люди узнают правду о том, что происходило в этих якобы безопасных местах. Так мы гарантируем, что подобное не повторится.
Но Дудочник мрачно посмотрел на меня.
— Ты же видела, что сделали с Леонардом. — О да, этого я никогда не забуду: висящее на дереве тело со сломанной шеей, перебитые пальцы. — Они с Евой странствовали вместе, — продолжил Дудочник. — Пели вместе. Сама понимаешь, скорее всего Ева мертва.
— Но, может статься, и нет.
Говоря это, я улыбалась. После того как мы спасли мир
— Неужели ты до сих пор не поняла, что нельзя недооценивать жестокость палачей Синедриона? — спросил Дудочник.
— Именно из-за их жестокости я и думаю, что Ева может быть жива. Они повесили Леонарда там, где точно знали, что мы его найдем. Он был посланием участникам Сопротивления в Нью-Хобарте. Если бы схватили Еву, то наверняка захотели бы и ее использовать для устрашения. Она висела бы рядом с Леонардом.
Дудочник кивнул.
— Ладно. Я кину клич. — Он на секунду задумался. — И не только по бардам-омегам. Альфам тоже нужно услышать правду, им-то особенно. Попрошу Инспектора созвать и бардов-альф.
Остаток дня я вспоминала Леонарда, его глубокий низкий голос, и представляла, как расходится волнами новая песня.
* *
Мы с Дудочником поговорили и о том, кто войдет в новый Синедрион.
— Конечно, ты и Зои, — сказал он. — Я, Инспектор, Саймон. Возможно, Джун. — Я кивнула — седовласая омега возглавила восстание жителей Нью-Хобарта внутри городских стен, когда мы шли в наступление снаружи. — И нам потребуется еще кто-то из альф. Есть одна советница с востока, которая давно придерживается умеренных взглядов. Думаю, мы с нею сработаемся.
— А Саймон вообще хочет заседать в Синедрионе? — Я помнила, с каким облегчением тот передал руководство Сопротивлением обратно Дудочнику после нашего возвращения из мертвых земель.
Дудочник покачал головой.
— Не больше, чем я, но он нам нужен. Старая гвардия омег ему доверяет и последует за ним. Теперь, когда правда об убежищах выплывает наружу, очень многие омеги не хотят допускать к управлению никаких альф. Скорее предпочтут отделиться в особое государство. И немало таких, которые готовы пойти еще дальше и обращаться с альфами так же, как те вели себя с нами.
После освобождения Шестого убежища Инспектор сказал мне: «Начать войну легче, чем закончить». Будет нелегко объединить людей — альф и омег — под властью нового Синедриона. На это потребуется время.
— Когда жизнь более-менее наладится, — продолжил Дудочник, — придется организовать выборы, придумать систему управления регионами. Но это все еще нескоро. Сейчас важно навести порядок. Освободить людей из резервуаров, провести переговоры с Независимыми островами. Этот состав Синедриона будет временным, только на переходный период.
На память пришли документы из Ковчега и тамошнее Временное правительство. Оно же правило и десятилетия спустя после взрыва, когда люди в Ковчеге стали вырождаться, — правители запирали сумасшедших в изолированной секции, а для себя построили резервуары.
— Будь осторожен, — предупредила я.
Дудочник усмехнулся.
— Я же не дурак и понимаю, что Уиндхем — настоящее змеиное гнездо. Да, нам удалось многое изменить, но рассчитывать, что волки чудесным образом разом превратятся в овец, было бы глупо.