Корабль в вечность
Шрифт:
— Предлагаешь соврать? Даже Эльзе? И Зои?
— Эльза смекнет, что к чему, — улыбнулась я. — Она хорошо меня знает. И тебя тоже. Она не поверит, что ты меня убил. Но ей хватит ума держать язык за зубами. Что касается Зои... — Я повернулась и посмотрела на серое море. — Если она вернется, вряд ли ты захочешь ей врать. Но всем остальным скажи, что мы мертвы. Так для меня безопаснее.
Несколько месяцев назад, перед атакой на каньон, Дудочник волновался о том, что оставит после себя, каким его запомнят. Мне же теперь отчаянно хотелось, чтобы обо мне поскорей
— Я вернусь, — пообещал Дудочник. — Как только смогу.
Я покачала головой.
— Нельзя. У тебя уйма важной работы. А каждая поездка сюда — риск. Рискованно и само плавание на Остров, и то, что кто-то проведает, куда ты ездишь. Что мы с Заком здесь живем.
— Я все равно вернусь, — повторил он.
Я не стала спорить. Возможно, он говорил серьезно. Возможно, настанет день, когда я снова увижу в этой узкой гавани корабль. Но я не буду жить ради этого дня, не буду его ждать. Хватит с меня ожиданий.
Я провела рукой по лицу Дудочника. Надолго ли запомнится, какое оно на ощупь? Острая скула под ладонью, уколовшая запястье щетина.
— Грядет поистине новый мир, — сказал Дудочник. — Далекий край и все перемены, которые оттуда придут. Новое время. А ты ничего не увидишь.
Да, остались незаконченные истории. Приплывет ли наш флот в Далекий край? Вернутся ли Зои и Палома? Прекратится ли рождение близнецов? Жива ли Ева и какую песню она напишет про резервуары? Выздоровеют ли со временем Рона и другие омеги из баков? Но всеми этими вопросами я задавалась отстраненно, они меня не задевали. Слишком долго я жила с огнем в голове. Больше эти истории не мои.
— Дудочник, я провидица, и уже видела достаточно.
* *
Он уплыл, пока не поднялся ветер, чтобы безопасно пересечь риф. Мы не стали обниматься. Слишком много всего произошло между нами, чтобы уместить это в единственное объятие или слова прощания. Я стояла на обгорелых досках пристани и провожала лодку взглядом. Дудочник вывел ее из устья гавани и исчез за горизонтом.
Я отвернулась от моря и посмотрела на пик Острова. Там, в скалистом гнездышке кальдеры, мы с Заком спрячем наш последний секрет: что мы все еще живы.
Глава 35
Некоторые призраки поджидали меня на острове. Другие туда прибыли следом за мной. Но я наконец научилась не пытаться от них бежать — это так же невозможно, как сбежать от Зака. Поэтому я устроила себе дом на Острове, который делила с братом и неупокоенными мертвецами.
Летом к Заку отчасти вернулся дар речи. Он мог говорить, если хотел, иногда бормотал себе под нос. Но его фразы были обрывочными до бессмысленности. Он больше не владел словом и в основном предпочитал молчать. Меня это устраивало.
Конец был бы складным, если бы мои видения совсем прекратились. Иногда, слыша бубнеж Зака, я воображала, что дар провидца перешел к нему. Что когда мы оба были охвачены огнем и водой после уничтожения корабля Воительницы и взрывного механизма, каким-то чудесным образом
Видения о взрыве прекратились, но провидческие сны продолжали меня тревожить. Зачастую я терялась во времени, словно дни и годы были бусинами с порванного ожерелья, которые я никак не могла нанизать обратно. Я видела незнакомые места и незнакомых людей и понимала, что это образы из будущего. К счастью, огонь взрыва больше не полыхал в моей голове, и это было благословением. Разум постепенно успокаивался, словно оседал пепел после пожара.
Воительница погибла, и Ксандер с Лючией тоже умерли, так что теперь кроме нас с Заком не осталось никого, кто бы по-настоящему знал, насколько близко мир подошел к новому взрыву. Мы жили с этим знанием. Передавали его друг другу, как делились драгоценными находками в детстве: окаменелостями, пустыми устричными раковинами. На нашу долю выпало испытание, которого больше никто не перенес, и на Острове мы стали друг для друга наказанием и утешением.
* *
Жизнь на Острове была далека от безмятежной идиллии. Прежде всего пришлось очистить двор от костей и убрать с дорожек обгорелые обломки домов. Только на то, чтобы перетаскать припасы по туннелю в крепость, ушло четыре дня. Потом мы обследовали разграбленные кладовые в поисках полезной утвари и неиспорченных продуктов. Я решила не ходить в комнату, где мы жили с Кипом, — не хотелось пускать туда Зака и будить воспоминания. Я выбрала для нас помещение на первом этаже с видом на озеро на дне кратера. При сильном дожде потолок протекал; мы подставляли ведро, и стук капель по ночам не давал уснуть.
Заросшие сорняками поля нуждались в уходе. Мне нравились немудреные полевые работы. Я отвечала за все, что делала, и каждый день видела результаты своего труда: кучу вырванных сорняков, ростки кукурузы, плети гороха, уже обвивающего палки.
Вопреки ожиданиям, Зак оказался полезен. Он старался повторять движения за мной, хотя с непривычки поначалу часто останавливался, чтобы поковырять мозоли на ладонях или размять спину. Мы занимались работой не в качестве епитимьи или способа отрешиться от мыслей, а просто потому, что ее нужно было делать.
Иногда по ночам Зак просыпался с криком. Хотя мы спали в одной комнате, я не проникала в его сны, и была этому рада. Мы и так имели достаточно общего, пусть хоть сны будут у каждого свои. Если Зак кричал, я зажигала свечу, но никогда не спрашивала, что ему приснилось. В его прошлом ужаса хватит на миллион ночей, и все эти кошмары он в полной мере заслужил.
* *
Были на острове места, где мертвые шумели сильнее ветра. На узких тропках близ края кальдеры я слышала свист рассекающих воздух стрел и видела проносящихся мимо призраков.