Корабли идут в Берлин
Шрифт:
Терехин подкрутил окуляры, присмотрелся — автоколонна. Движется с запада. Свои спешно отходящие войска? Или немцы?
Корабль и далекая автоколонна, до которой было не меньше пяти-шести километров, шли навстречу друг другу, быстро сближаясь. Теперь сквозь пелену пыли уже можно было разглядеть, что по дороге движутся десятки бронемашин, танков, грузовиков с орудиями на прицепе. Различались очертания отдельных машин, было видно — по обочине и впереди колонны катят многочисленные мотоциклы. Нет сомнения, это враг! Первая ли это колонна, головная, или где-то поблизости и другие силы противника уже вышли к берегу?
Совсем невысоко над кораблем
— Батарея противника справа! — выкрикнул стоявший на мостике вблизи Терехина сигнальщик. Но Терехин видел уже и сам — чуть впереди по ходу, в густых зарослях, подступающих к самой воде, мелькнула вспышка орудийного выстрела, неподалеку от нее — вторая, третья, четвертая…
Орудия «Верного» развернулись вправо, открыли огонь.
Канонерская лодка шла прежним курсом, вниз по течению, ведя бой с теми батареями и танками противника, которые еще раньше свернули с дороги и заняли позиции вдоль берега на протяжении многих километров. Очевидно, в этом месте противник вышел к Днепру раньше, чем в Тарасовку.
Если бы в это время посмотреть на «Верный» несведущим глазом, можно было бы удивиться, как странно движется корабль, возле которого то и дело вскидываются пенные столбы от падающих в воду снарядов. «Верный» то увеличивал ход, то сбавлял, то вдруг круто разворачивался, словно бы намереваясь лечь на обратный курс, то совершал плавные эволюции. Глядя со стороны, трудно было бы даже за две-три минуты предугадать, куда пойдет канонерская лодка.
Терехин искусно маневрировал, сбивая противнику пристрелку, и в то же время совмещал маневр с моментом выстрела то одного, то другого корабельного орудия. Он вел корабль так, чтобы комендоры могли посылать свои снаряды возможно более метко. И замолкали на берегу вражеские пушки…
Однако и «Верному» доставалось. Осколки железным дождем сыпались на его палубу и надстройки. Все новые вмятины и даже пробоины появлялись в бортовой броне.
Осколками снаряда, ударившего в палубу, сорвало с гафеля флаг. Корабль без флага — значит, он уже не сражается. Противник на берегу мог решить, что «Верный» сдается на милость сильнейшего. Но сигнальщики не дали врагу торжествовать победу. Не обращая внимания на свистевшие вокруг осколки, они подняли флаг снова, и он гордо заполоскался на ветру.
Еще разрыв — флаг сбит вторично. Но проходят секунды, и он вновь реет над ведущим бой кораблем…
Четыре часа шел «Верный» под обстрелом. На правом берегу на протяжении тридцати километров стояли, держа под прицелом фарватер, немецкие танки и полевые батареи. Благодаря искусному маневрированию и меткости комендоров канонерская лодка прошла эти тридцать огненных километров, не получив серьезных повреждений, заставив при этом замолчать несколько вражеских орудий и подбив пятнадцать танков.
К вечеру «Верный» достиг Черкасс. Сразу же начал выполнять то задание, ради которого совершил свой прорыв. Между Черкассами и Кременчугом, вместе с монитором «Левачев», поддерживал огнем орудий наши части, еще оборонявшиеся на правом берегу, не подпускал противника к переправам, по которым наши войска отходили за Днепр.
Удар в Паричи
Ко второй половине ночи командир монитора «Смоленск» старший лейтенант Пецух был вызван командиром Березинского отряда кораблей капитаном 3 ранга Бастом. Пецух догадался, что вызов связан с каким-то новым и, наверное, серьезным и срочным заданием, если приказано явиться в такой час.
Когда
— Сначала введу вас в обстановку. Пока что армия, с нашей помощью, держит оборону на подступах к Здудичам. Линия фронта проходит вот здесь, — карандашом Бает провел по сине-красной линии, пересекающей Березину северо-западнее Здудичей. — Но выше по Березине противник занимает уже оба берега. В его руках крупный населенный пункт Паричи. По шоссейной дороге к Паричам с юго-запада идет много войск и техники. Через понтонный мост — немцы навели его сразу, как только взяли Паричи, — все это перебрасывается через Березину. Но мост узок. Перед ним, в очереди на переправу, скопилось много войск. По данным нашей армейской разведки, в районе Паричи у немцев собралось не меньше двух дивизий, подходят новые части. Очень важно помешать противнику наращивать в междуречье Березины и Днепра силы для наступления. Поэтому армейское командование поручает нам нанести удар по скоплению немцев у Паричей, по их переправе.
— Выходим всем отрядом?
— Нет. Три монитора и пять бронекатеров— слишком заметно. А удар должен быть внезапным.
— Понимаю…
— Пойдет один ваш монитор и три бронекатера. Командование группой поручается вам.
— Есть!
— Задача сложная, — продолжал командир. — Вам предстоит пересечь передний край противника — при этом вас могут обстрелять одновременно с обоих берегов, — пройти километров двенадцать в тыл к немцам до Паричей, сделать огневые налеты по мосту и берегу и, пока не рассвело, вернуться назад.
Пецух слушал и всматривался в карту, следуя взглядом за карандашом-указкой. Всматривался молча. Только под конец негромко, словно в раздумье, сказал:
— Задачка…
— Справитесь?
— Приказ надо выполнять… — скупо улыбнулся Пецух. — Только бы немцы не догадались, что мы к ним в гости придем.
— Едва ли они об этом сейчас беспокоятся. Только и мыслят: «Форвертс, форвертс!» Паричи для них уже — тыл. Внезапность, я думаю, нам удастся обеспечить… Но внезапность внезапностью, а все-таки учтите, товарищ старший лейтенант, возле Паричей у противника артиллерии много. Если обнаружит вас — только держись!
— Учитываю, товарищ капитан третьего ранга. Постараюсь оправдать доверие командования.
— Уверен — оправдаете, Николай Федорович! — капитан 3 ранга подошел к Пецуху, коснулся его плеча, посмотрел в лицо — мягкие, но крутые линии, широкий разлет бровей, виден сдержанный, но волевой характер. Помолчал, сказал: — Именно потому, что уверен, это ответственное дело поручаю вам. Продумайте все, сообщите ваши соображения. И чем скорее, тем лучше!
То, что командовать кораблями, назначенными для прорыва в Паричи, поручили Пецуху, было действительно не случайным. Уже третий год Пецух командовал монитором «Смоленск» и был известен на всей флотилии как командир не только волевой и умелый, но и любимый командой — за справедливость и заботу, за умение вникнуть в нужды и огорчения любого из подчиненных. В этом очень помог Пецуху опыт его комсомольской работы, которую он вел еще не будучи моряком. В тридцатом году по путевке ЦК комсомола Украины его послали в Высшее военно-морское училище в Ленинград. Окончив училище, он служил на Балтике, затем получил назначение на Днепр.