Корабли на суше не живут

Перес-Реверте Артуро

В книгах по истории пишут, будто перед тем, как хлебнуть воды, адмирал Кэру сказал: «Я не могу контролировать этих мошенников». А вот и нет. На самом-то деле он сказал: «Я не могу контролировать этих сукиных детей».

Моряки и книги

С тех пор как я имею честь управлять собственным парусником и бороздить на нем Средиземное море (а водить судно по этим внушающим благоговение водам – все равно что плыть по самой памяти), я беру с собой на борт только книги, имеющие отношение к морю, будь то романы, эссе, истории морских сражений, путешествия или исследования. От морских циклов Патрика О’Брайана, Форестера и Кента до Фернана Броделя, и, конечно, не забываем о Конраде, Мелвилле и других громких именах. Беру я с собой воспоминания капитана Алонсо де Контрераса, The Naval Chronicle, реляции наполеоновских морских кампаний, «Охоту» Алехандро Патернайна, «Одиссею», «Перипл» карфагенца Ганнона и «Охотника за кораблями» Джастина Скотта, беру вообще все, что было написано о море и попало ко мне в руки. Прочим произведениям доступ на яхту категорически запрещен, и если я обнаруживаю, что какая-нибудь книга пробралась контрабандой

на борт, ее немедленно наказывают путем протягивания под килем. Морские традиции есть морские традиции, даже если я выдумал их сам. И вот как-то осенью, когда я шел от испанского побережья к Неаполю мимо Липарских островов, очень приятную и своевременную компанию мне составил морской роман Хуана Батисты Дуйсейде «Канака», полностью отвечающий моим требованиям в том, что касается содержания. Чтение было приятным, плавание – умеренно тихим, не случилось скверных семибалльных ветров, почти неизбежных в эту пору, и я дочитал до последней страницы с некоторой печалью, с какой прощаешься со старым другом, ровно в ту минуту, когда оказался в месте столь литературном, что с ним мог сравниться разве что пролив, куда мореплаватели прежних времен с боязливым уважением помещали Сциллу и Харибду и где сегодня самая большая опасность для моряка кроется не в ярости стихий и не в гневе богов, но в паромах, беспрестанно снующих туда-сюда на скорости в 20 узлов между Сицилией и полуостровом. И я чрезвычайно обязан Хуану Батисте Дуйсейде – он помог скоротать мне этот путь от островка к островку, от вулкана к вулкану. Я хочу попытаться хотя бы немного возвратить долг благодарности и представить читателю антологию «Рассказы путешественников». Дабы быть последовательным, хочу сказать, что гранки, присланные мне в Испанию моим (и сборника) аргентинским издателем Фернандо Эстевесом, я тоже прочитал на борту, на этот раз не между итальянскими суточными переходами, а на минувшей страстной неделе, когда стоял на якоре у Ибицы, укрывшись от восьмибалльного левантинца, не позволявшего мне высунуть нос из маленькой бухты, где я бросил два сцепленных якоря – и, надо сказать, почувствовал огромное облегчение, сумев сделать это с 55-метровой якорной цепью, потому что это была вся моя цепь, и больше взять было неоткуда. Так что у меня образовалось время, и, не имея иных занятий, кроме как следить, чтобы парусник не начал дрейфовать, я не торопясь читал эту книгу, которая сейчас уже издана, как велит Господь, и читатель держит ее в руках и ждет продолжения. И, быть может, мне застит глаза страсть, или любовь, или черт знает, как еще можно назвать мои отношения с морской темой, но, сказать по правде, я провел эти дни как приклеенный – принайтовленный, выражаясь по-моряцки, – к этим страницам еще и оттого, что больше половины этих маленьких историй были мне абсолютно незнакомы.

И тут я попадаю в неловкое положение – тем, что я прочел эти рассказы и предпослал им свое скромное предисловие, я не только не уменьшаю долг перед составителем антологии, я его увеличиваю. Тексты отобраны безупречно, это сумеют оценить не только читатели, любящие море, но и те, кто предпочитает – что поделать, у каждого свой вкус, и в чужие вкусы я не лезу – твердо стоять на твердой земле, хотя она – уж простите меня, я вынужден подпортить вам удовольствие – совсем не такая твердая, какой кажется. И, конечно, я очень рад, что англосаксонских писателей, несмотря на традиции и вполне заслуженную ими славу, никак нельзя назвать монополистами в том, что касается хорошей морской литературы.

Тексты Мопассана, Швоба, нежнейшего Пьера Мак-Орлана доходчиво демонстрируют, что о море можно многое сказать не только по-английски. И что касается изумительного, красивейшего языка, на котором говорят четыреста пятьдесят миллионов человек в Испании и Америках, он тоже представлен в антологии вполне достойно: Арльт, Борхес, Мутис, Колоане, Гарсия Маркес, Кирога и другие. Более чем достаточно. Конечно, в книгу вошли далеко не все морские рассказы далеко не всех авторов, но это всего лишь антология – излишне говорить, что она не резиновая. Цель достигнута, и это уже удача. По крайней мере, мне так кажется.

И я завидую читателю, который держит в руках этот том. Завидую возможности встретиться впервые – если он, конечно, не читал их до сих пор – с историями, ожидающими его на якоре, дрейфующими, плывущими по течению или в открытом море: тут и влюбленный в поисках забвения, и морской триллер, и капитанша-пиратка, и Огненная земля, и чилийская Патагония, и беспокойная охота к перемене мест, и кораблекрушение, и Рио-де-ла-Плата, и пропавший «купец», и корабль-призрак, и битва с морем, и канун дня «Д», и тревожная встреча, и подводная лодка, и порт, и таинственная незнакомка, и фор-марсовый матрос, и филозофически-юмористический диалог между капитаном и офицером на тонущем корабле… Море и моряки, похождения, приключения, размышления, жизнь и смерть в декорациях, в которых человечество плавает и о которых пишет с тех пор, как себя помнит. Потрясающий способ попасть внутрь огромной, необъятной географии морской литературы. Так что, если позволите, мой вам скромный совет: устройтесь поудобнее – раскиньтесь в кресле, на песчаном пляже, на лавочке у моря, на палубе корабля, в порту, на берегу реки, в автобусе, где ничто и никто не сможет оторвать вас от книги и от мечты. Поднимайтесь на борт, читайте и плывите, если вам так нравится. Как говаривали в старину корсары: желаю вам ветра в корму и добычи в трюм.

Гудари [64] из Картахены

Я с детства коллекционирую истории о морских битвах, с тех еще пор, когда отец и дед рассказывали мне о Саламине, Акциуме, Лепанто и Трафальгаре, в кино давали «Под нами враг», «Под десятью флагами», «Потопить “Бисмарк”», «Битву у Ла-Платы» и «Морскую погоню» [65] – сам Джон Уэйн в роли немецкого моряка, – а в книгах я читал о последней битве «Эмдена» с крейсером «Сидней» у Кокосовых островов. Что касается Гражданской войны в Испании, тут у меня два любимых эпизода: гибель «Балеареса» и сражение у мыса Мачичако. Я держу в памяти все подробности. Каждый маневр, каждый орудийный залп. Иной раз за столом в «Каса Лусио» мы обмениваемся историями с Хавьером Мариасом или моим добрым

другом, писателем, журналистом, фехтовальщиком и просто прекрасным человеком Хасинто Антоном – они тоже большие охотники до таких сюжетов, хотя предпочитают держаться суши: Балаклава, Роркc-Дрифт, Сталинград, Монтекассино. В таком роде.

64

Гудари – боец баскского ополчения во время Гражданской войны в Испании.

65

Все перечисленные фильмы – драмы о Второй мировой войне. «Под нами враг» (The Enemy Below, 1957) – фильм Дика Пауэлла о противоборстве американского эсминца и немецкой подводной лодки. «Под десятью флагами» (Sotto dieci bandeire, 1960) – итало-американский фильм Дуилио Колетти о капитане немецкого вспомогательного крейсера «Атлантис» Бернхарде Рогге. «Потопить "Бисмарк"» (Sink the Bismarck!, 1960) – фильм Льюиса Гилберта об охоте на немецкий линкор «Бисмарк». «Битва у Ла-Платы» (The Battle of the River Plate, 1956) – фильм Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера о первом крупном морском сражении Второй мировой, в котором участвовал упоминавшийся выше тяжелый крейсер «Адмирал граф Шпее». «Морская погоня» (The Sea Chase, 1955) – фильм Джона Фэрроу; Джон Уэйн играет капитана немецкого грузового судна Карла Эрлиха, который в начале войны пытается бежать из Австралии.

Сражение у мыса Мачичако – моя любимая морская испанская история двадцатого века. Я знаю, что кое-кто сейчас напрягся от слова «испанская» – еще бы, я замахнулся на самый известный подвиг баскского вспомогательного флота в Гражданской войне! – но я потом все объясню. Этот героический и трагичный эпизод произошел 5 марта 1937 года у Бермео, когда крейсер «Канариас» столкнулся с маленьким конвоем, состоящим из перевооруженного «купца» «Гальдамеса» и сопровождавших его четырех бывших рыбацких шхун. Похоже на начало анекдота: встретился как-то «Канариас» – самый мощный корабль националистов – с рыбаками, четырьмя тресколовными траулерами, вооруженными чем бог послал. Немедленно подбил один из них, «Гипускоа», – тот загорелся, но сумел укрыться в Бермео, – потом еще два, а потом решил поохотиться на «купца», но этот остановил двигатели и вроде как сдался. И тогда крейсер решил заняться «Наваррой».

Теперь представьте себе: тяжелый крейсер, водоизмещение 13 тысяч тонн, четыре двойные орудийные башни 203 мм, стреляющие 113-килограммовыми снарядами и поражающие цель в 29 километрах, а против него – «тресколов», бывший «Грозовой», призванный баскским правительством под республиканские флаги, – водоизмещение 1200 тонн, одно орудие 101,6 мм на носу и такое же – на корме. Капитан «Наварры» с новенькими погонами лейтенанта флота всю свою профессиональную жизнь водил суда рыболовецкой фирмы PYSBE, но когда разразилась вся эта гражданская заварушка, захотел попытать удачи со своим кораблем. И, обнаружив себя один на один с «Канариасом», лупившим по нему с 7 тысяч метров из всех орудий, решил не сдаваться. Если выбирать между пленом и расстрелом, сказал он, собрав офицеров на мостике, я предпочитаю пойти ко дну вместе с кораблем. Его поддержали. И приняли бой.

Сильное волнение. Серое небо, ветер, ливень. Маленькая рыбачья шхуна – и команда из настоящих мужиков. Шхуна подобралась поближе к крейсеру и влепила ему несколько снарядов в носовую скулу, а потом еще несколькими задела мачты и антенны. Целый час «Наварра» удерживала натиск «Канариаса» и отвечала таким яростным огнем, что сами враги – командир корабля и начальник артиллерии – назвали его точным и заслуживающим всякого восхищения. Конец этой истории положил крейсер – прямым попаданием в мостик «Наварры». Погиб рулевой и второй помощник. Следующий снаряд попал в машинное отделение и разнес в щепы все, что там было. Уже неуправляемая, но без передышки отстреливающаяся шхуна попала во вражеский корабль еще несколько раз. Наконец, видя, что бороться уже бесполезно, капитан приказал выжившим спасаться, сам же остался на борту с первым помощником, пока корабль не треснул и не отправился ко дну. Двадцать из сорока девяти членов экипажа сумели добраться до спасательных шлюпок. Остальных поглотила пучина.

А теперь я хочу привлечь ваше внимание к одной подробности, которую, когда начинается официальная трескотня и речь заходит о битве у Мачичако, историки, специализирующиеся на рождественских сказочках, обычно обходят молчанием: капитан, исполнивший свой долг и данное команде слово утонуть после славной битвы вместе с кораблем, капитан, столь уважаемый своими людьми, что они выполняли его приказы до последнего вздоха, – не был баском. Он родился в Картахене. Мой земляк. Женился на девице Нативидад Арсак из Гипускоа, дочери врача из Пасахеса (ее племянница по имени Пилар Эченике Арсак по сей день живет в Сан-Себастьяне), а воевал, как ему было приказано, под флагом Страны Басков на носу и республиканским триколором, развевающимся на корме, покуда их не сорвало – оба одновременно – очередью с «Канариаса». Его звали Энрике Морено Пласа. Капитан-лейтенант вспомогательного флота Страны Басков. Настоящий мужик. Ему только что исполнилось тридцать.

2009

Мегапорты и буржуяхты

Есть что-то нехорошее в том, как испанцы представляют себе морские виды спорта: трансатлантические состязания, яхты, стоящие на якоре на роскошных курортах, королевская регата – королевская семья в полном составе, включая белокурых малюток, – супермегапафосная одежка дорогих брендов и сплошной America’s Cup, как мы, традиционно строя из себя полных идиотов, зовем теперь Кубок Америки. Сюда же следует добавить систему спортивных гаваней, продвигаемую некоторыми нашими природоохранниками, которые с готовностью блокируют всякий разумный и достойный проект, который бы всех устроил. Таким образом, хотя Испания и забетонирована от берега до берега, у нас, парадоксальным образом, меньше гаваней для спортивных судов, чем в любой другой средиземноморской стране. А если их и строят когда-никогда, то все обставляется таким образом, чтобы не допустить туда настоящих мореплавателей. Моряков по призванию.