Корабли надежды
Шрифт:
— Нет, ваше превосходительство. Скажите только, какая будет наша судьба?
— Судьба ваша будет обычная. Через день-два отправим вас в Морею под присмотр турецких властей. Побудете там, пока ваши власти не договорятся со Стамбулом об отправке вас на родину, а не договорятся — пробудете в Морее до конца войны. Семейных офицеров с женами и детьми разрешаю отправить в Анкону, если они дадут честное слово до конца войны не воевать против нас и наших союзников. У вас здесь есть семья?
— Нет, ваше превосходительство, я одинок.
— Что же, останетесь в плену вместе со своими подчиненными. Хоть в этом свой долг до конца исполните…
Так закончился разговор
Ушаков упрекнул француза в плохом выполнении своего долга, хоть тот и был врагом в этой войне.
Расстроившись после беседы с пленным комендантом, Ушаков некоторое время молчал, только посматривал на лейтенанта Егора Метаксу, быстро, сосредоточенно и дословно записывавшего только что закончившийся разговор.
— Итак, Иван Степанович, — обратился Ушаков к Поскочину, — продолжим. На чем мы остановились?
— Я докладывал о пленных и взятых трофеях.
— Вот и продолжайте.
— В главной крепости, в малой крепости Ассо, на батарее и в городах Аргостоли и Ликсури взято в плен 208 человек, в том числе 11 офицеров. Трофеев взято: 56 пушек разных, 65 бочонков пороху и поболе 2,5 тысяч ядер, бомб чиненых и картечей. На корабль «Троица», ваше превосходительство, и на фрегат «Счастливый» из трофеев мною взято по 4 медных пушки, пороху 40 бочонков и бомб до 600. Остальное оставил в крепости при карауле. При острове остаются авиза «Красноселье» о 14 пушках и из Скиперова батальона поручик Иван Поджио, комендантом, а с ним унтер-офицер, канонир, барабанщик и 12 гренадеров. Столько же и от турецкой стороны.
— Правильно сделал. Что там еще?
— Пленные, Федор Федорович, посажены на транспорты и по утру отправятся на остров Паксос, а потом на матерый берег к паше Морейскому. Старшим там лейтенант Тизенгаузен.
— На Паксосе и Итаке гарнизоны были?
— Нет, там французов не было, они туда только за продуктами приходили. Все брали, а денег не платили.
— Вот и добрались до того, что их греки едва не порешили. Сколько жителей на Кефалонии сейчас?
— Жителей там, Федор Федорович, тысяч до пятидесяти восьми будет, как их архонт {78} считает. Все больше греки. Дворяне и купцы побогаче — итальянцы и греки, которые свой язык забыли. Мира у них между собой нет. Греки занимаются виноградарством да еще оливки выращивают, солят, масло из них давят и продают по всем островам, виноград сушат и на матерый берег возят. Л еще выделывают хлопчатую бумагу и хлопчатую ткань для одежды и на паруса. Жители городов — все, как есть, купцы и мореходы. Как англичане блокаду сделали, очень они обнищали. Вон в гаванях и в заливе 120 всяких судов и лодок стоят. Какие пустые, какие с грузом.
— А их проверили?
— Проверили, Федор Федорович. У всех паспорта от властей острова. Сомнительных не нашлось. Все их бумаги я препроводил в канцелярию вашу. Остров большой, земля добрая, только гор много. Они на них овец и коз держат. Из шерсти сукно валяют и хорошие бурки делают. Я, ваше превосходительство, чаю, что нам тут зиму зимовать, а теплой одежды из Ахтиара не дождаться. Так, может, закупить для служителей этих бурок да теплых на ноги чуней из бараньих кож?
— Ох и хитер ты, Поскочин, ох и хитер! Так уж купил, поди? А, купил?
— Купил, Федор Федорович, купил на половину команды, пока они цены не подняли.
— То-то я смотрю, на «Троицу» возят и возят тюки какие-то. Думаю, пушки — не похоже, ружья — так больно уж легко их с лодок перекидывают,
— Шляпы по артикулу, ваше превосходительство, останутся.
— Хорошо, держи пока в трюме, там видно будет. Подумаю. А сейчас укажи рапортом всех отличившихся, а из взятого у французов провианта дай пленным на три дня но морской норме. У Морейского паши они не скоро хлеб получат. Запасы на кораблях пополни, уксус {79} закупи. Корфу — не Кефалония. Уксусу — пушки студить — много нужно будет. Еще вот что сделай. Вместе с архонтами обговори, чтобы они в большой крепости госпиталь сделали да за больными уход наладили. Ох, много их у нас при такой-то нище будет. Ох, много! Что еще у тебя?
— Все, ваше превосходительство, дозвольте отправиться на корабль?
— Ну, раз все, так отправляйся. Спасибо тебе.
…Остановившись у стола, за которым заканчивал записи Метакса, Ушаков в задумчивости смотрел на быстрое перо, рождавшее вязь строк и оставлявшее потомкам память о недолговечных мгновениях жизни. Но не о памяти потомков думал сейчас Ушаков. Он понимал, чувствовал, ощущал, как стягиваются нити личных интриг и государственных политик, в переплетении которых оказался он и союзные эскадры.
Павел с нетерпением ждал взятия Корфу и похода к Мальте. Нельсон, выполняя наказ Адмиралтейства, требовал всех сил Ушакова для блокады Египта: Александрия — в первую очередь, Корфу — потом; о Мальте англичане даже думать Ушакову не давали. Али-паша спал и во сне видел, что он владеет всеми бывшими венецианскими городами на балканском берегу, а острова Св. Мавра и Корфу — его собственность. Селим III ожидал, что все Ионические острова станут его вотчиной. И лишь один Ушаков думал о том, как сделать, чтобы жители освобожденных им островов могли жить в мире, избрав подходящую форму правления.
Отважный флотоводец, мудрый дипломат, он все же наивно надеялся, что данная им конституция внесет мир между сословиями и даст возможность всем жителям через своих избранников вести правление ко всеобщему благу. Скоро, ох как скоро восторженные приветствия островной аристократии сменятся пасквильными письмами в Стамбул и в Санкт-Петербург, а его конституцию «исправят» в пользу первого сословия, и все пойдет по заведенному порядку: сильный будет гнуть слабого, богатый — бедного, итальянская аристократия — остальное греческое трудовое население. Это все еще будет, но пока об этом не дано было знать никому…
Ушаков склонился над картой острова Корфу. Он вновь и вновь изучал укрепления противника, прикидывал, как лучше, как с малой кровью взять эту крепость, крепость, которую со дня ее основания никто штурмом еще не брал!
Он совсем было решил направиться с наличными кораблями к Корфу, рассчитывая, что Сенявин, в решительности и храбрости которого он никогда не сомневался, если еще не овладел островом и крепостью Св. Мавра, то овладеет ими не сегодня, так завтра.
29 октября корабли эскадры снялись с якоря и, выйдя из залива острова Кефалонии, при хорошем попутном южном ветре взяли курс на Корфу. Уже с палубы «Св. Павла» слышался рык боцманов и топот ног служителей, уже наполнялись ветром в строгом порядке натягиваемые паруса, уже вслед за эскадрой приняла ветер и «Капитания». Но тут пушечный выстрел с подходившего от острова Св. Мавра аката «Ирина» и зажегшийся сигнальный фальшфейер {80} заставили Сарандинаки отдать команду лечь в дрейф и принять шлюпку. Лкат тоже лег в дрейф.