Корабли надежды

Зимин Ярослав Гаврилович

Он опять посмотрел вниз. На дне в перемежающихся бликах отраженных солнечных лучей с оттенком какой-то призрачности, которую сообщает предметам даже самая прозрачная вода, виднелись останки могучих кораблей. Сопротивляясь воде и времени, они еще долго будут покоиться под голубым пологом такого ласкового на вид Средиземного моря. Ушаков сиял шляпу да так, с непокрытой головой, и спустился на палубу. Он жестом попросил Векова следовать за ним.

Войдя к себе, Ушаков пригласил Векова сесть, пригладил редеющие, изрядно тронутые сединой волосы — парика он в походе не носил — и, задумавшись, остановился перед книжной полкой, протянувшейся через всю боковую переборку каюты. Помимо лоций, атласов и отчета адмирала Спиридова о боевых действиях в Архипелаге,

присланного Кушелевым из Адмиралтейств-коллегии, стояло на ней и несколько томиков в зеленой коже. То были копии переписки Суворова и Потемкина с руководителями армянского освободительного движения архиепископом Иосифом Аргутинским и купцом Эгазаром Лазаряном.

Готовившаяся в 1784 году военная экспедиция для освобождения Армении тогда не состоялась. Суворов вернулся в Астрахань, а всю переписку передал полковнику Томаре, направлявшемуся в Исфагань — столицу Персии в качестве особого уполномоченного русского правительства для переговоров о предоставлении независимости Армении. Но шах Али-Мурад, склонявшийся к соглашению, вскоре умер, а его преемник Ага-Мухамед от переговоров категорически отказался. Томара, так и не доехав до Исфагани, вернулся обратно. Когда Ушаков перед походом несколько дней гостил у Василия Степановича в Буюкдере, тот передал ему зеленые томики для ознакомления. Проделав необычный для важных государственных бумаг путь, они оказались в каюте Ушакова.

Среди них находились копии двух проектов армяно-русского договора о союзе и перевод трактата «Западня честолюбия», написанного богатым купцом и общественным деятелем Армении Шаамиром Шаамиряном. В трактате, в частности, излагался проект конституции независимой Армении и содержалось ее подробное обоснование.

Задумчиво поглаживая зеленые корешки переплетов, Ушаков думал о том, какими подчас непостижимыми путями приходят нужные решения. Написанные полтора десятка лет назад письма и инструкции помогли ему понять намерения и политику русского правительства в отношениях со своими южными соседями, а проекты конституции независимой Армении подсказали принципы, на основе которых можно будет наладить самоуправление освобождаемых островов, не отдавая их под власть Оттоманской Порты и в то же время не налагая на Россию непосильной тяжести их обороны.

— Слушаю, Захар Федорович, рассказывай подробно и по порядку, что вчера не успел.

Доклад был долгий и обстоятельный. Не заглядывая в лежащий перед ним рапорт, Захар стал рассказывать о посещении Парги и Превезы, отношениях их жителей к французам и туркам, о претензиях правителя Албании Али-паши Янинского на владение этими городами.

Здесь Ушаков прервал Захара и спросил, есть ли у него сведения о личности этого бывшего разбойника и о его связях с Бонапартом.

Захар достал из кожаной сумки небольшую тетрадку и, передавая ее Ушакову, сказал:

— Здесь, Федор Федорович, подробное его жизнеописание. Али-паша Янинский, или, как его называют еще, Али-паша из Тепелена, уже в годах — ему где-то около 57 лет. Он из малоазиатской, чисто турецкой семьи. Когда Али подрос, он сколотил шайку разбойников и первым делом умертвил всех своих братьев от других жен отца. Несколько лет он держал в страхе всю округу. После неудачной попытки захватить город Берат он лишился и тех немногих владений, которые остались от отца. Много лет Али разбойничал и набирал силу. Неожиданным нападением захватил свое бывшее владение Тепелен, вырезав при этом весь род Бератского паши. Затем поступил на службу к Дельвинскому паше Селиму, вкрался к нему в доверие, при случае оговорил его перед султаном и убил, опять же вырезав весь его род от мала до велика. Постепенно входя в силу, он в 1788 году захватил основные албанские провинции, наконец, город Янину в самом центре Албании. От султана Али получил фирман на управление всей Албанией.

Когда

появились французы, ставшие обладателями венецианских крепостей в Далмации и Албании, они попытались привлечь Али-пашу на свою сторону. Сейчас он с ними в дружбе и добивается, чтобы ему передали под управление города Превезу и Паргу. Он держит в страхе греков, сербов, только черногорцы дают ему отпор. Он подбивает мирных греков на возмущение, а потом посылает своих разбойников и вырезает всех подряд. Он даже титул себе придумал — «Меч аллаха».

— Но для чего он это делает? Ведь греки, сербы и другие племена — подданные его и султана, они же ему дань все равно платят?

— Цель у него такая: вызвав возмущение, Али-паша тут же обвиняет непокорные общины в подготовке восстания против султана и просит у того повеления наказать их. Султан, конечно же, приказывает ему навести порядок. Тогда Али посылает войска, муллы и дервиши накаляют страсти. Устрашив население окрестных сел и городов, Али облагает селения контрибуцией и грабит их потом на «законных» основаниях. Край постепенно приходит в запустение. Селим III несколько раз без успеха пытался казнить Али-пашу, но всякий раз, когда он посылал палача, чтобы срубить Али голову, эти палачи с султанским фирманом сами лишались головы, как только вступали во владения Али-паши. Жители Парги и Превезы, с которыми я говорил, опасаются, что иод предлогом освобождения от французов Али-паша нападет и на них. Во время переговоров с городскими властями о содействии нашим десантам они в один голос просили взять их в русское подданство и прислать военный гарнизон, так как Али-паша против русских войск не осмелится выступить. С французами они надеются справиться сами.

Ушаков побарабанил пальцами по столу, задумался.

— Если мы сделаем так, как они просят, то мы здесь увязнем, как муха в меду. Надо придумать что-то другое.

— Федор Федорович, Али-паша только нашей силы боится. Как вы посмотрите на то, чтобы эти города объявить под покровительством нашего императора и султана и дать им право иметь свое войско? Я тут по пути со странными земляками встретился. Живут среди османов как в отдельном государстве. Свои законы у них, и Порта их не трогает. Уже лет восемьдесят живут.

И Захар рассказал об «Игнат-казаках», о заветах Игната Некрасова и о том, как они живут. Ушаков с интересом выслушал, раза два посмеялся, а потом посерьезнел и сказал:

— Живут-то они среди коренных турок, рядом Стамбул. А Парга и Превеза далеко. Тут у меня другая дума.

Он достал один из зеленых томиков, полистал и, найдя нужную страницу, протянул Захару.

— Вот, смотри: проект конституции независимой Армении. Такой проект пусть мне жители островов и представят. У них есть разные сословия, разные интересы. Пусть поспорят, обговорят все между собой, а я с Кадыр-беем им это и утвержу на первый случай. Оставим им для порядка коменданта на каждом острове и небольшую команду. Попросим через посланника прислать нам пару-другую батальонов и галерный флот. Так и народу будет хорошо, и у нас будет надежная опора. Мы на островах наладим ремонт кораблей, госпитали устроим, чтобы больных и раненых в Севастополь не отправлять. Прокормить они нас сами, конечно, не смогут, но облегчение будет.

Захар с недоумением слушал адмирала: с какой целью тот так откровенен с ним? Такие подробности ему вроде бы знать не по чину. Ушаков заметил недоумение Захара и, прервав изложение своего замысла об устройстве управления островами, пояснил:

— Я тебе все это говорю потому, что ты должен эту конституцию через своих знакомцев на островах обговорить, а когда наши корабли с десантом острова отобьют, я жителей приму и их петицию о конституции вместе с Кадыр-беем утвержу. Таким образом, и конституцию они получат, какая и нам и им будет подходящей. Если же я сам ее определю, то не знаю, оставит ли нам Петербург голову на плечах. Понимаешь, в чем тут дело?