Корабли надежды

Зимин Ярослав Гаврилович

— Да, инженер Маркати был храбрый человек, — согласился представитель дворянства. — А оружие вы нам точно дадите?

— Оружие можете получить хоть завтра. Но надо торопиться. Как только будет ветер, так и штурм. Дня три в запасе у вас есть. Вы хоть один форт возьмите. Остальное наши солдаты и матросы сделают. На батарее здесь останутся наши артиллеристы, а солдат дайте вы. Тогда мы и без турок справимся.

Разошлись поздно, когда, кроме часовых, все уже спали. В ночи сквозь шелест дождя глухо слышалась перекличка часовых в крепости да смутно доносился перезвон склянок на

кораблях.

Оставшись одни, Метакса и Веков пристроились под навесом лодочного сарая и до рассвета проговорили о событиях последних трех месяцев. Им уже стало ясно, что поддержки от греков они не дождутся. Чувствовалось по всему, что дворянское сословие не очень-то хочет вооружать селян и рыбаков. Им явно не по вкусу пришлись обещания Ушакова дать право и власть всем сословиям одинаково. От турок можно откупиться, от французов — отговориться, а от своих простолюдинов куда денешься?

— А Федор Федорович ведь на них рассчитывает, — сказал Захар, — как ты думаешь, Егор?

— Точнее сказать, он рассчитывал, а сейчас не очень.

— Но все равно надо что-то делать.

— Знаешь, давай сейчас найдем пару верховых лошадей и помотаемся но селам, поговорим, послушаем.

— Это хорошо, но только не пара лошадей нужна, а не меньше десятка. На острове неспокойно. Без конвоя нельзя.

16 февраля эскадра закончила приготовления к штурму. Атака намечалась одновременно с моря и сухого пути. Флагманы и капитаны получили сигнальные таблицы, содержавшие 130 команд, и распоряжение прибыть на следующий день на совет к главнокомандующему.

Ушаков обратился с воззванием к жителям острова. Он призвал их соединиться с войсками на батареях для атаки наружных фортов Новой крепости и при возможности овладеть ими. Ушаков напомнил корфиотам, что русские войска, состоящие из солдатской команды, матросов и корабельных канониров, вооруженные и обученные огневому бою, будут наступать в первой линии, подавая пример.

Такое же обращение на турецком языке он послал войскам Али-паши и Кадыр-бея. Им предписывалось приготовить лестницы, полевые пушки и все необходимое для атаки острова Видо и крепости на Корфу.

После полудня 17 февраля на «Св. Павле» собрался военный совет. В каютах командующего переборки были уже сняты, все вещи и канцелярия перевезены на транспортное судно, отведенное от острова и поставленное в безопасном отдалении на якорь. В каютах Ушакова и Сарандинаки разворачивался госпиталь. Флагманы и капитаны, все в парадной форме, расселись на составленные штабелями носилки. Командующий заслушал рапорт капитанов о готовности кораблей к штурму. Затем он зачитал и раздал каждому приказ и диспозицию штурма, назначенного на следующий день, если не переменится ветер. Он подошел к открытому иллюминатору и, подозвав командиров, показал им на стоявший неподалеку английский бриг.

— Смотрите, господа, и помните, о каждой нашей промашке сей наблюдатель раззвонит но всей Европе. Сделайте все так, чтобы Россия-матушка сказала вам спасибо.

Все, от командующего до матроса, понимали неимоверную трудность завтрашнего штурма и делали последние приготовления к нему. Кто пришивал заплату к истершимся

штанам, кто надевал чистую рубаху, припасенную для такого случая. Капитаны поглядывали на гюйсы, трепетавшие под сильным устойчивым северо-западным ветром, — все говорило за то, что и завтра погода не переменится.

Со второй палубы «Св. Павла» донеслась тихая песня. Сначала ее пели в два голоса. Сарандинаки узнал кузнецов из Вятки, вернувшихся с Захаром к самому штурму. Он хотел было позвать их и расспросить о плавании в Неаполь, но тут к поющим присоединились еще голоса, и песня набрала силу. Прерывать ее было жаль, и Сарандинаки задумался о своей жизни, которая, как эта песня, то затаиваясь, то расплескиваясь во всю свою мощь, вела его по морям неизвестно в какую последнюю гавань. Он не любил долгих приготовлений к бою, да их и не было на его памяти. Морской бой внезапен, готовиться к нему надо всю жизнь, а когда столкнешься с противником, тут не до приготовлений. Сегодняшнее ожидание боя было незнакомо, тягостно, вызывало совсем не героические мысли.

И вот он наступил, этот день, которого так долго ждали корфиоты, моряки и солдаты. Ждали его и союзники. Солдаты Али-паши надеялись на хорошую добычу, турки Кадыр-бея, уже смирившиеся с тем, что Ушак-паша грабежа не допустит, ждали конца затянувшейся осады, рассчитывая после взятия крепости сразу вернуться в Стамбул.

Ждал дня штурма и Спенсер Смит, английский резидент в Стамбуле, специально прибывший на бриге Ост-Индской компании. В успех штурма он не верил: если уж сам Нельсон почти семь месяцев не может взять Мальту, то что говорить о каком-то Ушакове — ему только против турок воевать, а здесь первоклассная крепость! Мысленно Спенсер уже составлял язвительный отчет о провале «авантюры Ушак-паши».

Ветер с утра 18 февраля 1799 года был с норда и норд-веста, средней силы, устойчивый, без шквалов. Пушка с флагмана возвестила начало штурма. На кораблях сыграли зорю и подняли сигнал приготовиться атаковать остров Видо, а батареям открыть беглый огонь и бомбардировать крепости Старую и Новую.

В восемь часов корабли стали занимать свои места по диспозиции и последовательно, проходя в виду крепостных батарей, бортовыми залпами сбивали французские пушки и расчеты. Ответные выстрелы ложились с недолетом, все маневры исполнялись строго по ордеру. Турецкие корабли держались во второй линии. Ушаков, зная неумелость турецких экипажей при постановке на шпринг и их медлительность в стрельбе, не стал искушать судьбу, но все равно не уберегся — несколько залпов попали не по французам…

К десяти часам утра все корабли стали на свои места и, оборотясь бортами против батарей, траншей и окопов осажденных, открыли сильный огонь, осыпая французов ядрами и картечами. Как ни выгодно были расположены батареи по отношению атакующих кораблей, через час-полтора почти все они были сбиты, а пехота, укрывавшаяся в окопах, принуждена была бежать с острова. Но мало кому удалось спастись от картечей.

Ушаков, убедившись, что только несколько батарей в глубине острова еще вели редкую пальбу, дал сигнал начать высаживать десанты, а всем кораблям — прикрыть высадку картечным огнем.