Корабли времени
Шрифт:
— Но кто вы?
— Ах да, прошу прощения. Мое имя Гибсон. Подполковник авиации Гай Гибсон. Рад, наконец, отыскать вас.
8. Лагерь
Вскоре стало понятно, что Гибсон здесь не один. Забросив винтовку за плечо, он дал кому-то знак, повернувшись к джунглям.
Из мрака вынырнуло двое солдат. На гимнастерках проступал пот, и, когда они показались на свет занимающейся зари, стало ясно, что они чувствуют себя в нашем присутствии не так спокойно и вольготно, как их подполковник. Это были индийцы-сипаи, солдаты Империи — с горящими
Гибсон сообщил, что это его разведчики: они отошли на милю от базового лагеря, расположенного чуть дальше от моря. Странно — Гибсон представил меня солдатам по имени. Такая легкая неучтивость — солдаты ответили одними кивками — или даже узнающими взглядами, показалась мен еще одной нелепостью, здесь, на этом уединенном пустынном пляже берегу моря палеоцена, где лишь горстка людей существует во всем мире!
Еще раз поблагодарив Гибсона за спасение морлока, я пригласил его присоединиться к завтраку в нашу хижину.
— Тут недалеко, пройти по пляжу. — показал я вдаль: Гибсон, приложив ладонь ко лбу, посмотрел — Солнце вставало быстро и вскоре хижину уже стало видно, несмотря на легкий туман.
— Ого! Прекрасное строение. И к тому же видимо, прочное — как все предусмотрено!
— Вот что я вам скажу… — польщенный похвалой, я пустился в объяснения по поводу тонкостей продуманного мной архитектурного плана, которым искренне гордился. Мой рассказ попутно перемежался подробностями того, как нам удалось выжить в этом далеком от цивилизации веке.
Гай Гибсон сложил руки за спиной и учтиво выслушал мой рассказ. Сипаи не сводили с меня глаз: подозрительных и непонимающих, их руки оставались на оружии.
Несколько минут спустя я спохватился, что держу гостей на пороге, и поспешил закончить болтовню.
Гибсон бегло оглянул пляж.
— Славно вы тут постарались. А ведь у кого-нибудь другого через пару недель такой робинзонады мозги бы съехали набекрень от тоски и одиночества. Например, у меня, — рассмеялся он. — Каково это — жить с мыслью, что ближайший паб откроется не раньше, чем через пятьдесят миллионов лет!
Я улыбнулся шутке — которую понял не сразу — и вдруг засмущался тому, что распинаюсь перед ним как фермер перед щеголеватым горожанином, который считает, что булки растут в пекарне.
— И, несмотря на ваши успехи, — продолжал Гибсон, заметно изменив тон на более мягкий и вкрадчивый — как вы посмотрите на то, чтобы присоединиться к экспедиционным силам? Ведь мы приехали сюда за вами. А вы как думали, с трех раз? Догадались? Вот-вот. Кстати, у нас есть чем подкрепиться, потом приличный комплект всяких инструментов и много чего другого.
Он заманивал меня, точно дикаря, в лоно (или логово, как знать?) цивилизации!
Подполковник стрельнул глазами на Нево и добавил, несколько менее уверенно:
— К тому же наш доктор мог бы помочь вашей обезьянке. Или может, вы там что-нибудь забыли? — так мы всегда можем вернуться.
Конечно, ничего там
С сипаями впереди и морлоком, державшимся за меня, в самом деле, как ручная обезьянка, мы направились в джунгли.
Чем дальше от побережья, тем становилось жарче и труднее дышать. Мы двигались колонной: сипаи, я с морлоком и Гибсон, замыкавший процессию. Большую часть пути я нес ослабшего Нево на руках. Сипаи подозрительно озирались на нас, искоса бросая взоры, хотя спустя некоторое время руки с оружия все-таки убрали. За весь путь они так и не перебросились с нами ни словом.
Зато Гибсон трещал без умолку. Оказалось, его экспедиция прибыла из 1944 года — спустя шесть лет после нашего исчезновения из 1938-го после атаки германцев на Лондонский Купол.
— И война там по-прежнему продолжается?
— Боюсь, что да, — сказал он с мрачной миной. — Конечно, мы ответили на эту коварную атаку противника. И отплатили им той же монетой — да еще и с процентами!
— И вы участвовали в ответном ударе?
Он бросил невольный взгляд на свои нагрудные планки. Потом я узнал, что это ордена: Железный Крест и Штык — за отличия в службе и летные подвиги. Это были высокие награды, тем более, для молодого человека, да и само звание подполковника редко в двадцать пять лет. Но Гибсон заявил без лишнего апломба:
— Я немного видел. Несколько боевых вылетов. Так что счастлив, что могу поговорить с вами об этом — многим парням этого уже не удастся.
— И эти «боевые вылеты» были удачными?
— Я бы сказал — на редкость удачными. Мы разбили их Купола, не задерживаясь с расплатой за то, что они сделали нам!
— А как же города, которые были под ними?
Он прищурился.
— О чем это вы? Что такое город без Купола? Это уже не город, а место, уязвимое для любой атаки с воздуха. Одно воздушное заграждение из восемьдесят восьмых…
— Восемьдесят восьмых?
— У германцев восьмидесяти восьми миллиметровые зенитные орудия — вполне годятся как для противовоздушной обороны, так и для уничтожения джаггернаутов. Пушки весьма изящной конструкции. Если пилот попадает под такой обстрел, ему уже все равно куда падать — хоть на тот же Купол.
— И каковы же результаты за полгода боевых действий?
Он пожал плечами.
— Ну, городов теперь вообще не много осталось. В Европе, во всяком случае.
По моим расчетам, мы достигли окрестностей Южного Хэмпстеда. Здесь мы вышли на просеку — она представляла собой идеальную окружность. Деревья были спилены под корень или сожжены. На моих глазах этим занимались еще несколько солдат с механическими моторными пилами, пахнущими нефтью. Другие, с простыми мачете, помогали разрубать кустарник и лианы — они углублялись все дальше в лес. Пальмовые листья и срезанная зелень были втоптаны слоями в грязь, так что и пни под ними исчезали. Вот что я увидел, приглядевшись к этой странной поляне, непривычному пятну цивилизации в этом диком месте.