Корах. Роман о времени

Консон Константин

Фараон сделал паузу и обвел взглядом присутствующих. Итро слегка скользнул глазами по лицу полубога, сумев уловить хитроватый прищур. Тот явно чего-то недоговаривал, по всей видимости, оставляя про запас некие важные сведения, которые он не хотел раскрывать, прежде чем услышит реакцию на свои слова.

Итро добросовестно пытался вникнуть в смысл сказанного, однако выходила какая-то путаница. Было не вполне понятно, чего именно боится фараон. Итро слышал о племени, явившемся из Ханаана и расселившемся в земле Гошен. С некоторыми представителями этого странного народа ему даже приходилось встречаться по делам торговли. Как правило, это были люди учтивые, честные и хорошо знающие свое дело. Особенно его заинтересовало необычное племенное божество, которому они не то, чтобы поклонялись, а словно бы находились с ним в неких деловых отношениях. Одного из купцов Итро подробно расспросил об их диковинном боге. Тот поведал ему о давних предках, величаемых у них в народе патриархами или праотцами, с которыми их Бог некогда заключил

договор. Это соглашение иврим называли Заветом. Завет был установлен с каждым из трех праотцов с учетом их индивидуальных качеств, и ему наследовал весь народ. Сами себя иврим называли коленами Израиля. Этим именем был наречен патриарх Иаков, в незапамятные времена целую ночь сражавшийся с вставшим на его пути ангелом.

Итро вспоминал рассказ еврейского торговца, пытаясь понять, чем могла быть вызвана немилость фараона, и что означали его противоречивые опасения.

“Зачем мирному народу, – думал Итро, – живущему в достатке и вносящему немалый вклад в благосостояние страны, примыкать к некоему гипотетическому врагу, воевать против египтян, а затем уходить из этого центра цивилизации непонятно куда?”

Было известно, что из Египта не бежали даже рабы. Складывалось впечатление, что фараон озвучивает запутанные доносы, поступающие от всевозможных должностных лиц и явно имеющие целью, руками верховной власти расправиться с неугодным племенем. Смешавшись в царственной голове, они вылились на присутствующих неким тогу-вавогу. Это понятие Итро тоже почерпнул у своего знакомого купца: оно означало первобытный хаос мироздания, в котором нет ни логики, ни правил, а все подчинено лишь бессмысленному и беспорядочному движению.

Слушая фараона, Итро пытался восстановить в памяти то немногое, что он усвоил касательно людей земли Гошен.

“По словам купца, – припоминал он, – Бог их народа невидим, не предстает в виде идола и вообще не имеет никакого мыслимого образа. Он един, вездесущ, всесилен, и нет таких слов, которыми можно было бы описать его всецело.”

Идея единого бога уже тогда увлекла Итро, и он много думал об этом. В мире, где согреваемое теплым дождем язычество прорастало из-под земли подобно финиковым пальмам, где идолопоклонство было настолько же естественным, как ежедневная трапеза, в этом пестром мире бурлящей жизни зарождалось нечто совершенно новое, то, к чему не привыкли, то, что грозило вытеснить идолов и божков, заменив их разнообразие единым универсальным законом.

Еще свежа была память об опальном фараоне предшествующей династии, называвшем себя сыном Атона, верховного божества, и перевернувшем тысячелетнюю религиозную традицию Египта. 25 Итро сопоставлял знания, ушедшие с тем великим владыкой, и эти новые сведения, почерпнутые из бесед с торговцем.

“С одной стороны, – рассуждал Итро, следя за мыслью фараона, – бог иврим племенной, их собственный, как и у множества других больших и малых народов. С другой стороны, Он предстает творцом неба и земли, создателем всего сущего. Иврим верят в Его исключительность и целостность. Мало того что верят, они убеждены в этом и соблюдают с Ним договор.”

25

Сын Атона – Эхнатон или Аменхотеп IV (1372 – 1335 гг. до н.э.). Самый знаменитый фараон XVIII династии. Революционировал тысячелетнюю традицию египетского политеизма, объявив себя сыном верховного божества Атона. На время его правления, а также до конца династии, Амон Ра был вытеснен культом Атона. В описываемые времена Рамзеса II из ХIХ династии (XIII в. до н.э.) уже завершилась реставрация культа Амона Ра, а монотеизм Атона был подвергнут люстрации.

Итро подумал, что едва ли ему знаком другой пример подобного сотрудничества человека с божеством. Он долго пытался припомнить еще одну идею из слов торговца, изящество которой привело его тогда в восхищение. Наконец, его осенило:

“Мир создан не из верховной прихоти, как это принято в многочисленных религиозных культах, а во имя определенной цели. Цель эта заключается в уподоблении Творцу путем исправления своих качеств. На первый взгляд здесь кроется противоречие: божественный абсолют не нуждается ни в каком творении. Однако, в Его качества входят и саморазвитие, и творчество и, наконец, любовь. Именно они могли побудить Бога к созданию несовершенного человека, давая ему возможность развиваться и взрослеть.”

Обдумывая все это, Итро слегка упустил нить беседы. По счастью, его недолгое ментальное отсутствие осталось незамеченным; он очнулся, когда пророк Бильам поднялся, опираясь на посох, и обратился к царственному владыке.

* * *

– О божественный сын солнца! Воистину, мудрость твоя не знает границ и подобна шлейфу Ра, когда он пересекает ночной небосвод в своей золотой ладье. Ничто творящееся в царстве Амона и за его пределами – от истоков Священной реки до далекого северного моря, и от черных восточных земель до пустынь запада – ничто не скроется от внимания богоравного! Подобно остроглазому орлу распознал ты скрытую беду, надвигающуюся на Египет. И ты искусно усмотрел опасность, исходящую из плодящегося племени иврим. Ибо, формально считаясь

пастухами и торговцами, они в своих иешивах 26 обучают детей грамоте и счету, чтобы продвинуть их на государственную службу. При этом они сохраняют самобытность и живут, как их отцы и деды, традиционно обособляясь от окружающего мира. Младенцам они дают собственные, странные для твоего царства имена, хотя вне своей среды называют себя привычно, ничем не выделяясь среди прочих. Одежду они носят египетскую, как и другие подданные солнечного владыки. Однако между собой используют язык ханаанских варваров, понятный только им. Все эти обстоятельства, как мудро отметил Великий, дают основания полагать, что уже сейчас иврим плетут свою коварную сеть, распространяя ее на управление страной и на торговую среду. И лишь легкомысленный, недальновидный правитель не усмотрел бы и своевременно не пресек бы грозящей его государству опасности.

26

Иешива – школа изучения Торы

Пророк почтительно склонил голову, давая понять, что его речь окончена.

– Благодарим тебя за высокую оценку действий фараона, достойный Бильам, пророк всесильных богов, – произнес молодой человек. – Нас ободряет твоя поддержка, ибо о мудрости твоей ходят легенды. Заручившись твоим одобрением, мы хотим сообщить о некоторых принятых нами мерах.

Вам, конечно, известно, что мы замыслили строительство новой столицы объединенных царств в области Раамзес, которой надлежит превзойти величием и монументальностью все когда-либо созданное в Верхнем и Нижнем Египте. Для подобного предприятия нам необходимы не только рабочие руки, но и толковые мастера, способные осуществить грандиозный план. Поэтому мужчинам иврим предложено было участвовать в работах, требующих квалификации. За это им выдавались серебряные монеты и хлебные лепешки. Открывая для иврим возможность трудиться на благо страны и фараона, мы не без оснований могли рассчитывать на сокращение рождаемости в их среде. Мы полагали также, что на стройках в Раамзесе этих людей будет легче контролировать, чем в отдаленной северной провинции.

Фараону явно не хватало пространства. Он поднялся с подушек, оказавшись словно на небольшой сцене, и, расхаживая взад и вперед, продолжал:

– Вопреки нашим ожиданиям численность иврим не уменьшилась – этот народ упрямо плодится, проникая во все сферы египетской жизни. Пришлось ввести верховным указом трудовую повинность для всех иврим в возрасте от двадцати до шестидесяти лет, обязывающую являться на строительство принудительным порядком. Мы заставили их выполнять самую тяжелую и неблагодарную работу. Вместо монет им стали выдавать овсяные лепешки и мешки с зерном. Казалось бы, дело пошло; все больше их мужчин скапливалось на производстве кирпичей, а из коллегии повитух докладывали, что вызовы к еврейским роженицам сократились. Представители одного из их родов все-таки исхитрялись отлынивать, продолжая заниматься управленческими делами. Однако, мы закрывали на это глаза, поскольку неоднократно слышали хвалебные отзывы жрецов и начальников коллегий об их незаурядных способностях. Мы решили не трогать это меньшинство, полагая, что так они принесут больше пользы. К тому же, по нашим сведениям, этот род у них – вроде касты жрецов. А рабами всегда лучше управлять, если в их среде уже существует иерархия подчинения.

Остановившись у занавеси, Рамзес сделал едва заметный знак кистью. В комнату вошли слуги с вином и фруктами. Не поднимая глаз, они поставили перед хозяином и гостями вазы с источающими аромат плодами и, наполнив кубки, удалились. Фараон сделал приглашающий жест, и присутствующие смогли утолить жажду.

– Итак, – продолжал он, не выпуская кубка, – эту проблему можно было бы считать решенной, если бы не одно обстоятельство, поставившее нас в некоторое затруднение. Звездочеты и колдуны, а также жрецы храма Осириса, считают, что из среды иврим должен появиться некий предводитель, именуемый Спасителем или Машиахом, который возглавит этот народ и выведет его из страны священного Нила. Согласно предсказанию, выход этот будет сопровождаться невероятными разрушениями, грозящими гибелью всему царству. Каким образом и почему может произойти подобная катастрофа, остается скрытым от них. Ни один луч света, как уверяют прорицатели, не проникает сквозь завесу тьмы, и более они ничего не прозревают. Поэтому, во избежание такого развития событий, мы издали указ для всех повитух северного и южного царств, согласно которому еврейских младенцев мужского пола следовало умерщвлять тут же на родильном камне, а девочек оставлять в живых.

Замолчав, фараон посмотрел на собравшихся с легкой усмешкой и веселым блеском в глазах. Очевидно, он хотел сообщить еще что-то. Было непонятно, что могло так развлечь молодого человека, производившего впечатление умного и рационального правителя, в этом кровавом приказе. Ведь и направлен он был не на чужеземных врагов, а против своих же подданных, лояльных к власти и уважающих порядки и традиции этой земли. Ошарашенный услышанным Итро не мог припомнить, чтобы здесь в Египте расправлялись с какими-либо другими группами населения подобным образом. Скорее, такое было в обычае у диких языческих племен за границами великой страны, но никак не укладывалось в традицию цивилизованного царства.