Коричневые башмаки с набережной Вольтера
Шрифт:
– Ну-ка, кто это у нас так сладко облизывается? Это же наш маленький Миумину, ты ж мой пупсичек! – засюсюкала Сюзи, наклоняясь над домашним любимцем. Короткая плиссированная юбка задралась, явив миру ляжки, которым позавидовала бы Венера Каллипига из неаполитанского музея.
– Э, капот опусти, а то весь мотор наружу! – захохотала Джеки, спустившаяся в лавку.
– Ну же, Миуми, не криви мордочку! – не отставала от кота Сюзи. – Что ты носик воротишь?
Грипмино с отвращением покосился на еду. И ради этого стоило прожить несколько столетий? Чего ему только не довелось отведать на своем веку: запеченных паштетов и мышей, пойманных на сеновале, жареных цыплят и похлебки из каштанов… Но эта резиновая мерзость в тарелке под названием «рагу», прилипающая к клыкам, была совершенно несъедобна!
Вот она, расплата за воровство! Черт его дернул слизнуть последние капли вечной жизни из хрустального флакона, забытого на геридоне!
– Ну посмотри, какое вкусненькое рагу, кушай скорее, пупсичек!
Грипмино ничего не оставалось, как сдаться и заставить себя проглотить кусочек. Да уж, шикарная штука – вечная жизнь!
Послесловие
Приглашаем вас на ретроспективное кинообозрение 1898 года, который только что начался для героев романа. Мы приготовили вам немало сюрпризов. Итак, вот что происходит месяц за месяцем…
Париж – огромная стройплощадка. Скотобойни Вильжюифа и Гренеля предназначены к закрытию, их заменят скотобойни в Вожираре [115] . Повсюду котлованы и строительные леса. Что-то сносят, что-то возводят – пора готовиться ко Всемирной выставке 1900 года. Ремонтируется и модернизируется Лионский вокзал, расширяются и достраиваются вокзалы Восточный и Монпарнасский. На левом берегу заканчивается закладка будущего моста Александра Третьего. Железнодорожные линии из Со, Орлеана и Мулино скоро дотянутся до Дома инвалидов, чтобы в будущем облегчить жизнь Монпарнасскому вокзалу и вокзалу Сен-Лазар, куда нахлынут тысячи пассажиров. На строительстве Большого дворца [116] занято почти полторы тысячи рабочих. Орлеанский вокзал растет не по дням, а по часам на месте разрушенной Счетной палаты. В мае сотни зевак толпятся на авеню Сюффрена, глазея, как монтируется один из лучших аттракционов будущей выставки – колесо обозрения.
115
Вильжюиф, Гренель, Вожирар – парижские предместья. – Примеч. пер.
116
Большой дворец изящных искусств – культурный и выставочный центр в стиле боз-ар рядом с Елисейскими полями; построен специально ко Всемирной выставке 1900 г. – Примеч. пер.
Истинного автора бордеро, на основании которого капитан Дрейфус был обвинен в государственной измене, – майора Эстерхази, разоблаченного братом капитана, месье Матьё Дрейфусом [117] , – единогласно оправдал военный суд в Париже 11-го числа.
13-го Эмиль Золя, уже написавший «Письмо Франции» в поддержку капитана Дрейфуса, опубликовал в «Авроре» под заголовком «Я обвиняю!..» «письмо президенту Республики». Власти приняли решение о судебном преследовании романиста.
117
См. послесловие к роману «Маленький человек из Опера». – Примеч. авт.
Подполковник Пикар, обвиненный во время процесса над Эстерхази в передаче третьим лицам секретных документов военного министерства, был арестован и заключен в крепость, где оставался до начала заседания трибунала.
17-го в Париже, в «Тиволи-Вокс-Холл», начался масштабный митинг, посвященный делу Дрейфуса. Обсуждение не состоялось – вспыхнули перебранки, дошло до рукоприкладства, и манифестанты, скандировавшие «Да здравствует армия! Долой Золя!», были разогнаны жандармерией. В течение нескольких дней город бурлил митингами, в которых участвовали студенты и самые разные группы населения, в том числе вооруженные дубинками рабочие скотобоен Ла-Виллетт. Волна антисемитизма прокатилась по всей Франции, толпы людей носились по улицам с воплями: «Смерть жидам! Смерть Золя! Смерть Дрейфусу!» В Нанте, Нанси, Ренне, Бордо, Мулене, Монпелье, Ангулеме, Туре, Пуатье, Тулузе, Анжере, Руане, Сен-Мало,
118
Jean-Denis Bredin: L’Affaire, Julliard, 1983. – Примеч. авт.
20 января Эмиля Золя и владельца газеты «Аврора» месье Перре по требованию военного министра обязали предстать перед судом присяжных Сены 7 февраля. Основанием для возбуждения дела послужили следующие строчки, опубликованные «Авророй»:
Военный суд, руководствуясь приказом, на днях посмел оправдать Эстерхази, что является величайшим попранием истины. И ничего уже не исправить – на лике Франции так и останется позорное пятно, а историки напишут, что сие вопиющее общественное преступление совершено в годы вашего президенства. <…> я обвиняю второй военный суд в сокрытии этого беззакония.
22-го и 23-го бурные антисемитские выступления всколыхнули город Алжир. Разгромлено множество магазинов, чьи хозяева – евреи. Есть убитые и сотни раненых. Погромщиков возглавил подстрекатель по имени Макс Режис, призывавший «оросить древо Свободы еврейской кровью».
Было подсчитано – и не смеха ради, а ввиду постоянной угрозы войны, – что если солдат нескольких европейских держав, находящихся в данное время на службе в армии, выстроить в четыре шеренги, вся колонна вытянется в длину на 40 000 км. Учитывая, что расходы на содержание вооруженных сил обходились Европе в 14 000 000 франков в день, неудивительно, что власти были так озабочены поиском новых источников финансирования. Армия, подобно Хроносу, пожирающему своих детей, постоянно требует новых жертв в мундирах, и если в 1860 году рост пехотинца по уставу должен был составлять не менее 160 см для его принятия в воинские ряды, то к концу XIX века планка снизилась до 1 м 54 см. Такой же рост – стандартное требование в Германии, тогда как в 1893 году для немцев был установлен минимум 1 м 65 см. То же самое происходило и в других странах: 1 м 55 см в Италии, 1 м 65 см в Англии, 1 м 54 см в России, 1 м 55 см в Швейцарии, 1 м 60 см в Норвегии, 1 м 56 см в Голландии и 1 м 61 см в Соединенных Штатах.
На протяжении января чума продолжает опустошать Индию. Зарегистрировано 129 новых случаев заболевания, 111 со смертельным исходом. В больницах 717 зараженных. Крысы дохнут без счета.
7-го числа началось заседание суда присяжных Сены по делу Эмиля Золя, обвиненного в клевете на военный трибунал, который оправдал майора Эстерхази. Процессу предшествовало ходатайство интеллектуалов о пересмотре дела Дрейфуса, сам процесс вызвал бурную реакцию не только во Франции, но и за границей, а также жаркие баталии в прессе, во Дворце правосудия и на улицах.
На Кубе, оставшейся одной из последних испанских колоний, взбунтовались коренные жители. С целью пресечь беспорядки испанский генерал Вейлер отдал приказ согнать гражданское население в концентрационные лагеря. Это новшество вызвало живейшее возмущение в Соединенных Штатах, и бульварные газеты, принадлежавшие Джозефу Пулитцеру и Уильяму Рэндолфу Хёрсту, активно подогревали общественное мнение. В итоге броненосец «Мейн» был отправлен на помощь Гаване. 15-го числа на его борту прогремел взрыв, корабль вмиг охватило пламя, и он затонул; 253 члена экипажа и двое офицеров погибли, 115 человек получили травмы. Эта катастрофа спровоцировала бурю эмоций в США и рост враждебных настроений по отношению к Испании. Особой комиссии было поручено расследовать причины взрыва и найти виновных.
В Париже Каран д’Аш и Форен, признанные лучшими современными карикатуристами, берутся за выпуск нового еженедельника. Он выходит под названием «Цыц!» и тотчас бросается во всеобщую социально-политическую свару, «дабы явить миру истину», то есть подноготную процесса генерального штаба против Дрейфуса. Это газетка, состоящая из четырех полос. Форену, занимающемуся оформлением первой полосы, порой отказывает чувство вкуса; к примеру, в выпуске от 10 июня под заголовком «Истина, всплывающая наружу» изображен вылезающий из дыры в сортире Золя с маленьким Дрейфусом на руках. В ответ на это предприятие в газетных киосках появляется «Свисток» – его издают А. Штенс и художник А.-Г. Ибель. Общий тон «Свистка» менее язвителен и резок, чем у «Цыц!», он осторожно атакует противников пересмотра дела Дрейфуса, в основном армейских офицеров и прежде всего Эстерхази.