КОРМУШКА
Шрифт:
Лёгкий толчок, сын привстаёт и вяжет верёвку за свисающую с борта автомобильную покрышку. Их много, через каждые полтора метра, как будто специально сделано для удобства диверсантов. Резиновую лодку разворачивает течением и прижимает правой стороной к скользкому от тины бетону корпуса. Отлично, можно и мне десантироваться. Сколько раз в детстве приходилось вот так же… хулиганы и малолетние преступники. Только тогда нас больше интересовали сети, растянутые местными браконьерами для просушки. Или втихаря срезать охлаждающуюся в воде авоську с "Жигулёвским" пивом. При определённой удаче, прогнозируемой по завозу в наш магазин,
Подтягиваюсь, нога сама нащупывает привальный брус. На палубе тихо, только ветерок изо всех сил тужится, но не может захлопнуть распахнутую настежь дверь. Со стороны трапа наверняка и на ключ заперли, а тут оставили. Знакомая привычка. Проползаю под леером. Андрей уже там, показывает пальцем вправо и чертит в воздухе окружность. Правильно, сначала проверить внизу, потом всё остальное. Расползаемся в разные стороны, опять на четвереньках, слишком низко расположены окна - язык не поворачивается назвать их иллюминаторами. С берегового фасада тоже всё тихо - трап убран, и люди, если они здесь есть, чувствуют себя в полной безопасности. Возвращаюсь и жду Андрея. Его нет минут пять, потом появляется и садится рядом, привалившись спиной к стене. Шепчет в ухо:
– Там кто-то зыбку тягает.
Понятно, человеку свежей рыбки захотелось. Зыбка, она же паук, это квадратная сетка на стальных прутках с крестовиной. Простейшее приспособление, в старые времена почему-то объявленное браконьерским. Выставляй шест за борт, да поднимай снасть верёвкой через блок, всех делов. К утру пара вёдер поймана. Как же он нас не заметил? Или только что появился?
– Идём.
Громко сказано - скорее ползём, то и дело приподнимая голову. Выглядываю из-за угла. И где? Вопросительно оглядываюсь на сына, он разводит руками - здесь, мол, был. Щелчок и короткая вспышка зажигалки, на фоне тёмной стены появляется яркая звёздочка сигареты. Боже мой, неужели на свете до сих пор остались курящие люди? Такое ощущение, что живут в благословенном мире, не знающем Нашествия и забот. И смерти от отёка лёгких.
Осторожное касание, Андрей показывает на моё левое запястье, потом на рыбака. Струну? Да пожалуйста… разматываю. Забирает и ползёт дальше, прячась за пожарным ящиком для песка. Сзади видно, как достаёт что-то из кармана и швыряет в воду. Плеск… метеоритом улетает недокуренная сигарета. Сколько успел затяжек сделать, три, четыре? Богато живут, я и в лучшие времена столько не выбрасывал. Встал, шаг вперёд, другой… свинцовый грузик кистеня бьёт рыболова в затылок. Вскакиваю, но не успеваю подхватить падающее лицом на чугунный кнехт тело. И этот готов. Или нет? Ладно, раки разберутся.
Осторожно, чтобы без плеска, отпуская незадачливого любителя свежей рыбки за борт, вдруг задал себе вопрос в духе Достоевского. А какого хрена? В смысле, какого хрена решаю тут, кому жить, а кому нет? Городок процветает, люди сыты, обуты, одеты, и вот вламываются два отморозка, круша всё налево и направо, оставляя за собой горы трупов. Аж мороз по коже. По какому-такому праву?
И тут же в памяти встаёт бледное исхудавшее лицо дочери. Такое, как оно было в первую зиму Нашествия. И её глаза, большие карие глаза, в которых одновременно застыли страх и голод. Да… чтобы больше не видеть этого… Достоевского в жопу!
– Ну что, пошли дальше?
Бросаю взгляд на часы - стрелки
– Пошли, - соглашается Андрей и первым входит внутрь дебаркадера.
Узкий коридор. Справа, если не изменяет память, должен быть камбуз. Сомневаюсь, что он теперь работает, плита-то электрическая, но проверить всё равно нужно. Дверь не заперта - пусто, только у стены громоздятся коробки со знакомой маркировкой. Одна распакована, и оттуда выглядывают густо смазанные маслом банки с тушёнкой. Сколько их здесь? Килограмм четыреста, при экономии нашему Дуброво на год хватит. Если успеем, то что-нибудь захватим.
Дальше каюты. Одна прямо, отдельная, а слева проходная. Из неё должна быть дверь в подсобные помещения и дальше. В зал ожидания. Показываю Андрею:
– Справишься один?
– Не знаю, - недобро усмехается он и делает шаг вперёд.
Мне некогда смотреть. Если всё будет в порядке, то догонит, а если нет… А если нет, то тоже догонит - Чертобоя-младшего без хрена не съесть. Сам тихонько нажимаю на ручку. Толчок, ничего не скрипит… аккуратные, сволочи. Внутри никого, но сердце радостно колотится - оружейная комната! Сразу узнаю наши двустволки, они небрежно брошены на стол, не удостоившись чести попасть в пирамиды, в которых и без того есть чем поживиться.
С нежностью, которой и сам от себя не ожидал, погладил ближайший автомат. Хотя он сейчас не очень-то и в ходу, так как попытка снарядить патроны дробью закончилась грандиозным пшиком, но это как первая любовь, на всю жизнь. Помню даже номера своих первых АКМ: ИЖ-2810 и СЯ-1185. Надо же, чуть не тридцать лет прошло, а врезалось в память намертво. И неужели всё это богатство придётся оставить? Или, скорее всего, утопить в Оке? Хомячиное нутро старого прапорщика, который ни черта не понимает в заведовании портяночными складами, но умеет стрелять, протестует. Чуть дальше - РПК. Барабаны магазинов сложены отдельно. Нет, не брошу, хоть на кусочки режьте, но не брошу.
За спиной тихие шаги. Резко смещаюсь за пирамиду, одновременно вытаскивая нож. Ложная тревога - Андрей улыбается и протягивает что-то, похожее на незамкнутое кольцо. Серебряная гривна, совсем недавно красовавшаяся на шее сотника Игоря, тяжёлое и бесполезное украшение. Но заберём - бросим в бочки с огурцами, предварительно отмыв от крови и разрубив на кусочки. Хозяйственный мы народ, куда деваться…
Ещё полчаса ушло на зачистку кают нижней палубы - просто входили и резали спящих. Не подсчитывая их. Только одна оказалась заперта изнутри, но на требовательный стук почти сразу же выглянул всклокоченный бородач, тут же получивший шашкой по беззащитно открытой шее. Нет, зря я так пренебрежительно отзывался о своих поделках - удар почти без замаха, с потягом, практически снял голову.
– Нужно было допросить, - проворчал Андрей.
– Некогда! Давай наверх!
Наверху пусто. Совсем пусто, если не считать мирно спящего в мягком кресле часового, которому так и не суждено было проснуться. Так чего же он тут охранял? Двери заперты на замок, а окна занавешены изнутри чем-то плотным - уже любопытно. Ключ нашёлся в левом кармане штанов убитого, в плоской оранжевой коробочке от индивидуальной аптечки. В правом ещё одна, с твёрдыми круглыми лепёшечками бурого цвета, продавленными в центре пальцем.