Корни дуба
Шрифт:
Разумеется, проблема бездомных стоит в Лондоне иначе, чем, скажем, в Калькутте: все относительно. Англия веками богатела за счет империи. По ее земле больше тысячи лет не ступала нога завоевателей. Перед второй мировой войной Великобритания располагала лучшим жилым фондом в Западной Европе. В послевоенные годы к тому же существенно изменилась его структура. Важным завоеванием рабочего и демократического движения явилось существенное расширение общественного жилищного строительства. В домах, принадлежащих местным муниципалитетам, проживает сейчас третья часть семей - в шесть раз больше, чем до войны.
Более чем удвоилось количество домов и квартир, принадлежащих самим жильцам, чаще всего купленных в рассрочку. В них сейчас проживает
Таблички с надписью "Сдается внаем" стали редкостью на улицах английских городов. А нужда в недорогом, хотя бы временном пристанище обостряется. Для людей малообеспеченных, еще не ставших на ноги или, наоборот, выбитых из колеи - разнорабочих, живущих на случайные заработки, студентов, молодоженов, пенсионеров - жилищная проблема становится еще более мучительной и неразрешимой, чем она когда-нибудь была. Автор книги "Бездомные" Дэвид Брэндон приходит к выводу, что в английской столице и других городах "существует настоятельная необходимость возродить тип жилищ по образцу существовавших в XIX веке ночлежных домов для одиноких".
Предпринятая в свое время лейбористским правительством попытка обуздать произвол домовладельцев и ограничить рост квартирной платы в условиях частнособственнической стихии привела к последствиям, которые не улучшили, а, наоборот, ухудшили положение тех социальных слоев, которые больше всего страдают от жилищного кризиса. Снять недорогую квартиру, а тем более комнату, стало неизмеримо труднее. Дело в том, что домовладельцы предпочитают теперь не сдавать, а продавать жилье в рассрочку на двадцать пять-тридцать лет по взвинченным ценам, да еще с высокими процентами, преспокойно обходя, таким образом, установленные правительством ограничения. Они умышленно не заселяют пустующие квартиры, дожидаясь, пока освободится все здание, чтобы целиком переоборудовать или вовсе снести его - словом, найти наиболее прибыльную форму спекуляции своей недвижимостью. Так растет число безлюдных, необитаемых домов - явление, которое депутат-лейборист Фрэнк Оллаун назвал в парламенте национальным позором. Он обратил внимание палаты общин на то, что в Великобритании пустует втрое больше домов или квартир, чем ежегодно строится новых.
Фрэнк Оллаун предложил предоставить местным властям право временно реквизировать и заселять жилые помещения, пустующие более шести месяцев. Законопроект Оллауна отнюдь не покушался на ниспровержение основ. В нем было оговорено, что право собственности на землю и строение остается за домовладельцем. Муниципалитет реквизировал бы лишь право распоряжаться жилыми помещениями, провести там самый необходимый ремонт и сдать их наиболее нуждающимся семьям из списка очередников. Причем квартирную плату по муниципальным ставкам получал бы (за вычетом расходов на ремонт) сам домовладелец. Однако законопроект не был поддержан. Судя по всему, весьма влиятельные круги на Британских островах заинтересованы в том, чтобы нынешнее парадоксальное положение сохранялось. Головокружительный рост цен на недвижимость, далеко обгоняющий общий рост дороговизны, открыл совершенно новые возможности для спекулятивных махинаций в этой области. Теперь нередко бывает, что владельцу недвижимости выгоднее какое-то время держать участок или даже заново построенный дом незанятым, довольствуясь тем, что цена его ежегодно повышается чуть ли не на треть, чем получать от съемщиков арендную плату и вносить с нее налог в казну. Причем понятие "какое-то время" весьма растяжимо. Для сотен тысяч квадратных метров жилой и служебной площади в тридцатипятиэтажном лондонском небоскребе Сентр-пойнт оно составило, например, целое десятилетие.
Лондон богат историческими
Он возвышается над потоками людей и машин, безразличный к архитектурному облику Лондона, к пропорциям окружающих зданий, к заботам города, задыхающегося от тесноты. Десять лет на этажах этого здания обитала гулкая тишина. Не раз у стен небоскреба бушевали возмущенные демонстрации. В него в знак протеста вселялись сквоттеры.
Всякий раз, когда заходит речь о жилищной проблеме в Англии, у меня встает перед глазами контур небоскреба, дерзко вклинившегося своими стремительными вертикалями в панораму английской столицы, а на его фоне шеренги демонстрантов - каменщиков, землекопов, бетонщиков с самодельными плакатами: "Бездомные люди, безлюдные дома, безработные строители - этот безумный, безумный, безумный мир!"
Входя в дом
англичанина, прежде всего отмечаешь, как хорошо этот дом приспособлен к
своему хозяину. Он кок бы вырос вокруг него, воплотив черты его характера,
как поношенное пальто облегает фигуру своего владельца. Входя в дом
американца, прежде всего замечаешь, как хорошо он приспособился к своему
жилищу.
Прайс
Кольер (США),
"Англия и англичане - с американской точки зрения" (1912).
Бесконечный дом, извивающийся вдоль
улиц, напоминая гофр или гармошку, наверху увенчан острыми пиками высоких,
тонкошеих, как у жирафы, труб: почти каждая комната каждого дома через свой
отдельный камин разговаривает с небом своей собственной трубой на крыше.
Полчища одинаковых домов, слитых друг с другом, устрашающе однообразны. Но
полчища труб на крышах играют, как ноты на пяти линейках, разными высотой и
долготой: то они встают, кок петушиные гребешки, на середине крыши, то
скопляются, как клыки допотопного зверя, на одной ее части, то обрамляют ее
стайками с двух сторон. Это первое впечатление от обычной жилой английской
архитектуры действует на вас сразу же с огромной силой, порождая десятки
мыслей, пока движутся и плывут перед вами бесконечные узкие коридоры улиц с
лентами и полукругами сплошных стен... "Мой дом - моя крепость",
– говорит англичанин, гордый недоступностью своего частного жилья, и вы
по этой пословице представляли себе дом англичанина чем-то изолированным,
отделенным от соседей... и вдруг это неприступное жилье англичанина, его
"крепость", оказывается ребрышками в неисчислимом костяке других
одинаковых ребрышек, связанных с соседями, как страницы одной книги или
пальцы одной руки.
Мариэтта
Шагинян,
"Зарубежные письма" (1971).
Royal Albert Hall. View from Prince
Consort Road
Глава 5
ЛЮБИТЕЛИ И ПРОФЕССИОНАЛЫ
Культ частной жизни, возвеличение домашнего очага - осевые координаты национальной психологии англичан. Именно "домоцентризм" часто дает ключ к пониманию своеобразных черт их характера.
Взять, к примеру, излюбленное ими противопоставление любителей и профессионалов. Понятия эти, сохранившие свой первоначальный смысл, пожалуй, лишь в области канадского хоккея, доныне остаются на Британских островах важным этическим водоразделом. Многие традиционные взгляды англичан кажутся необъяснимыми, даже парадоксальными, пока не доберешься до их общей исходной точки. Принято считать или хотя бы делать вид, что более важное место в жизни человека занимает то, чем он увлекается в часы досуга, а не то, чем он занимается во время работы. Стало быть, любительское отношение к делу ценится выше специальных знаний, а любитель почитается больше, чем профессионал.