Корни гор. Книга 1: Железная голова
Шрифт:
Кар бросил на него один взгляд, и у Гельда по спине побежали мурашки. После первого любопытства он стал относиться к управителю пренебрежительно, считая его старым ворчуном, но сейчас понял, что, пожалуй, ошибался. Глубоко посаженные глаза Кара горели такой враждебностью, что Гельд покачнулся в седле: таким взглядом можно сбросить, как ударом копья. Но тут же он овладел собой. Перед своим отъездом Рам угольком начертил на его груди руну «торн», которая защищает, отгоняет врагов, приносит удачу в разных делах, в том числе и в любви. Едва ли отношения Гельда с хозяйкой Нагорья можно назвать любовью, но в целом руна «торн» очень точно воплощала все те понятия
Мельком оглядев склон горы, мимо которого они ехали, Гельд внезапно понял, зачем колдун сюда затесался. По обрыву змеились рыжие полоски в песчаной породе – слои железной руды. Большинство из них было совсем тонкими, но попадались и внушительные – уже можно копать. В таких местах виднелись пещерки, выдолбленные явно человеческими руками, валялась рудная крошка, на траве осталась белесая полоса от полозьев тяжелой волокуши. Вот отчего Кар был так недоволен, когда Гельд собрался ехать с ними! Он боялся, что подозрительный чужак увидит их железные разработки.
Наконец впереди показалось обширное пастбище, на дальнем краю которого темнели три или четыре пастушьих домика. На лугу паслось несколько десятков овец, дергавших приувядшую, но еще съедобную траву. Кар и Далла оба принялись их считать.
– Неужели опять меньше! – причитала Далла, пересчитав три раза и получив три разных числа. – Может, часть на том склоне?
– А кто с ними там? Этот бездельник Люри? Разбей меня гром, если он не дрыхнет опять в землянке!
– Сейчас мы посмотрим, чем он занят! – пригрозила хозяйка. – И если он опять начнет плести саги, что на него ночью напала целая стая троллей… Я ему такое устрою, что он сам от меня к троллям побежит!
Из землянок на шум выбралось трое пастухов. Не отвечая на их поклоны, Далла остановила коня. В тот же миг Гельд оказался на земле и почтительно помог ей сойти.
– Во многих лживых сагах рассказывается, как скотину на пастбищах истребляли тролли, но смелый человек отогнал нечисть, – шепнул он ей, незаметно сжав ее руку.
– Отчего бы тебе не попробовать? – дразняще шепнула Далла и быстро высвободила руку.
– Я бы попробовал… Только все эти саги кончаются тем, что новый пастух женится на хозяйке. Разве я могу на такое надеяться?
Далла усмехнулась и отошла от него. Гельд смотрел ей вслед, когда она шла к пастухам, и чувствовал, что пещера великана затягивает его все глубже и глубже.
В день Тора[24] кюна Далла ушла из дома еще на рассвете. Она тихо поднялась, не будя служанок, оделась, набросила на плечи серый плащ с капюшоном, который позволял ей слиться с зимними утренними сумерками. Даже если кто-то из челяди и проснулся от тихого звука ее шагов, то не подал вида. Все знали, что в день Тора первой лунной четверти хозяйка предпочитает уходить из дома незаметно.
Проскользнув мимо дома, занятого барландцами, Далла подождала, пока Кар выведет из конюшни наружу двух оседланных лошадей. В седла они сели уже за воротами и старались шуметь как можно меньше: важные дела лучше делать в тайне, осторожность не бывает излишней.
Они ехали по слабо набитой тропе, уводящей в обход нагорья, потом вниз, к подножию, в широкую и длинную лощину. Стены лощины были изрыты и изъедены, будто огромный дракон несколько веков точил здесь свои зубы, но раны камня затянули темно-зеленые мхи и сизые лишайники, опутали корни и прикрыли ветви кустов, засыпали палые листья. В течение
В дальнем конце лощины стояли два небольших домика, сложенных из огромных бревен, под дерновыми крышами. Густо засыпанные желтой и бурой листвой, издалека они напоминали два поздних гриба, схваченных заморозками и уже негодных в пищу. Из отверстия над дверью ближайшей избушки тянулся дымок. Подъехав к ней, Кар постучал в дверь палкой. Изнутри послышался шорох, потом дверь приоткрылась, из нее показалось бородатое лицо с такой темной, закопченной кожей, что обитателя избушки недолго было принять за настоящего свартальва.
– Вы не спите, бездельники? – ворчливо приветствовал «свартальва» Кар. – Пора за работу! Я же вчера присылал вам напомнить, что сегодня будет работа! День Тора, первая четверть луны!
Работник кивнул лохматой головой и исчез. Вскоре он появился опять, на ходу завязывая простую веревку вместо пояса на облезлой накидке из волчьей шкуры: не слишком прилежный мастер выкроил ее кое-как, спереди болталась лапа, что придавало жителю лощины совершенно дикий вид. Встреть такого в лесу – с воплем кинешься прочь, уверенный, что повстречал настоящего тролля. Следом вышел еще один отшельник, рослый и могучий, одетый в медвежью накидку. Тем временем заскрипела дверь и второй избушки.
Ведя за собой четверых молчаливых работников, Далла и Кар поехали дальше. Вскоре лощина перешла в низменную пустошь, поросшую вялой травой и сухим вереском. По пустоши тянулись глубокие канавы с рыжими полосами болотной руды на стенках. Здесь добыча железа шла и сейчас. Возле трех печей возилось еще несколько человек, рядом стояли волокуши, нагруженные измельченной рудой и древесным углем. Этот уголь обжигали в лесах, готовясь к единственному дню в месяце, который мудрость Кара признавала годным для плавки железа. День Тора наиболее подходит для забот о своем богатстве, а первая четверть луны способствует всякому росту и увеличению.
Завидев хозяйку и колдуна-управителя, работники зашевелились быстрее. Этих людей Далла и Кар тщательно отобрали из своей челяди: один из них был немой, другой – глухой, а Бури, тот самый великан в медвежьей накидке, – слабоумный от рождения. Сильный, как медведь, он отличался такой глупостью, что едва умел говорить, зато беспрекословно слушался. Таким людям Далла могла доверять. Четверо остальных были беглые рабы или преступники, объявленные вне закона. Далла укрыла их у себя от расправы и мести и надеялась, что они будут ей верны. Гельд никогда не понял бы, как можно прогонять честных людей и принимать негодяев. Но Далла судила иначе и верила в страх больше, чем в порядочность и верность.