Корни гор
Шрифт:
– Я вернулся… – Кар твердо намеревался отстоять свое место именно в этом доме и теперь верил, что сумеет. – Я вернулся… потому что кто-то другой тебя покинул, я вижу. Неужели правда то, что я узнал?
– Что? – Далла прямо и отважно встретила его горящий взгляд. И содрогнулась в душе: в глазах колдуна появилась какая-то новая настойчивая сила, которой раньше не было.
– Что ты отдала все железо этому проходимцу! – завопил Кар, больше не в силах сдерживаться. – Что ты позволила одурачить тебя, как глупую овцу! Что он тебя ограбил!
– С чего ты это взял? – возмущенно крикнула Далла. – Придержи язык, старый баран!
У нее вдруг мелькнула мысль,
– А разве это не так?! – ответил колдун, не теряясь перед ней, как терялся, бывало, прежде.
– Не так! – Далла даже хлопнула ладонью по покрывалу лежанки, точно припечатала все возражения. – Я не отдала! Я про-да-ла мое железо! Мое, а не твое, и не знаю, о чем ты беспокоишься! Я получила хорошую цену! Вот это, – она снова ткнула колдуну в глаза своим обручьем, – это еще не все! Это только часть! Я не знаю, где еще взять такую цену! Теперь я могу жить так, как подобает матери конунга! И никто, ни Ингвид, ни ведьма, больше ничего у меня не отнимут!
– Зачем ты не послушалась меня!
– Я тебя послушалась! – Далла вспомнила кое-что и закричала с удвоенной силой: – Я послушалась тебя, когда к нам явился этот проклятый оборотень! Что чуть было не отправил в Хель меня и всех тут!
– Какой оборотень? – Кар слегка опешил, подумав, не Гельда ли она имеет в виду.
– Тот пастух, что назвался Ульвом! Он был оборотнем! Этого ты не знаешь? Этого ты не нагадал на Раудберге! Или нагадал? Или ты нарочно присоветовал мне его нанять, а сам сбежал, чтобы в полнолуние он сожрал весь дом и меня первую! Так? Сознавайся! Ты нарочно все это устроил?
По ошарашенному виду колдуна Далла поняла, что к появлению оборотня он не причастен, но не могла отказать себе в удовольствии обвинить его.
– Этот проклятый оборотень в полнолуние явился сюда в дом, остался ночевать, а в полночь стал волком! Он сожрал Вадмеля и Лоддена! И чудом не сожрал меня! Гельд спас весь дом, пока тебя тут не было! Если бы не он, оборотень сожрал бы всех! Я имела причины ему верить! Он доказал мне свою преданность!
– Вот как? – Кар криво усмехнулся. Новость насчет оборотня неприятно поразила его, но главным его врагом был не оборотень, а Гельд. – Хорошо! – Он сбросил с плеч мешок прямо на пол и вытащил из-за пазухи мешочек с рунами. – Сейчас я тебе покажу, как ему надо было доверять.
Далла презрительно усмехнулась. Колдун расстелил на полу возле очага платок, когда-то бывший белым, а теперь сплошь покрытый темными пятнами засохшей крови. Платок, побывавший в жертвенном круге Раудберги, стал его новым амулетом. Далла смотрела, издевательски кривя губы, но в душе беспокоясь. Вид окровавленного платка наполнил ее жутью: Кар принес в ее дом могучие чары, которых раньше не имел. Он вернулся другим, и Далла впервые испытала к нему нечто вроде боязливого благоговения. Как ни старалась она побороть это чувство и увидеть в своем управителе прежнего ворчуна, это ей не удавалось.
– Смотри! – Кар высыпал из мешочка руны, быстро перевернул все палочки гладкой стороной кверху, уверенно перемешал и так же уверенно выхватил одну из них.
Далла сжала руки на коленях. Такой прыти за колдуном не водилось все два года, что она его знала. Кар отложил в сторону вторую руну, потом третью. Выбирать их долго не приходилось: они просто обжигали ему загрубевшие пальцы.
– Смотри! – снова потребовал он, метнув на Даллу горящий уверенный взгляд.
Кар перевернул все
– Вот это – мужчина. – Кар ткнул пальцем в первую руну и снова глянул на притихшую и побледневшую Даллу, точно обвиняя. – Тот самый мужчина, которому ты так обрадовалась. Но только на сердце у него был обман! Он использовал тебя! Вот это, – он ткнул в перевернутую «кену», – не подарок, а потеря! Он не подарил тебе золота, а отнял твое железо! А вот это, – колдун указал на грозный «хагль», который еще лучше говорил за себя сам, – это та лавина, которую ты зовешь на свою голову и уже почти дозвалась! Ничего хорошего тебе ждать не стоит, и изменить что-то не в твоей власти! Ты не владеешь своим будущим! Ты отдала его, ты продала его за разные тряпки и побрякушки! И не знаю, долго ли тебе осталось жить!
– Перестань! – негодующе воскликнула Далла, не в силах выдержать столько дурных пророчеств.
Она была растеряна, напугана и не знала, что подумать. Те же руны, что недавно предсказали ей радость, теперь перевернулись и отняли назад свои же обещания. Они ее предали!
– И я не поручусь, не ушло ли твое железо к твоим врагам! – напоследок прибавил Кар. – Ты не захотела продать его квиттам, а теперь оно, быть может, попадет к фьяллям! Иначе почему он молчал столько времени, ни разу даже не заикнувшись о железе! Он подбирался к нему потихоньку, подползал, как змей! А зачем ему таиться, если собирался делать дело честно? У него была такая цель, в какой он никак не мог признаться! Он искал железо для наших врагов!
– Нет! – Далла не могла поверить в такую гнусность. – Он сказал, что продаст его у тиммеров или граннов!
– Ну, да, у тиммеров. А кто его там купит? Торбранд Тролль, вот кто! Разве ты не знаешь, что он теперь рыщет по всему Морскому Пути, как голодный волк, в поисках оружия? Ты сама вложила ему в руки меч на твоего сына!
– Нет! – вскрикнула Далла.
Ее бледное лицо подергивалось, на нем отражалось мучительное желание немедленно вернуть все, как было, и не верить никому в этом гадком предательском мире. Пусть лучше железо вечно пропадает в кладовках, пусть заржавеет и обратиться в прах, если нельзя быть уверенной, что оно не попадет в руки врагов! Пусть лучше остается в земле!
– Может быть, еще не поздно! – мрачно произнес Кар. – Когда он уехал?
– Три ночи назад.
– Он едва добрался до берега! Он задержится в Речном Тумане, там его можно догнать.
– Но кто это сделает? – Далла почти сердилась на колдуна за то, что он сбивает ее с толку, расстраивает и предлагает неисполнимые решения. – Где у меня дружина, чтобы вернуть мое добро? Не ты же…
– Я! – Кар для убедительности показал пальцем себе в грудь. Он видел, что Далла наконец-то готова подчиниться его воле, подчиниться полностью впервые за два года, и ради закрепления своей победы мог свернуть горы. – Я это сделаю! И ты навсегда перестанешь со мной спорить! И я буду единственным воспитателем твоего сына! Единственным! Я подготовлю для Квиттинга нового конунга! Ты обещаешь мне это?