Корни Иггдрасиля
Шрифт:
Весной Гуннлауг попросил у конунга позволения уехать. Тот сказал:
— Не годится тебе уезжать от меня, когда в Англии предстоит такая война, ведь ты мой дружинник!
Гуннлауг ответил:
— Воля ваша, государь. Позвольте мне, однако, уехать летом, если датчане не придут.
Конунг ответил:
— Тогда будет видно.
И вот прошло лето и за ним зима, но датчане не пришли. После середины лета конунг отпустил Гуннлауга, и тот поехал на восток, в Норвегию, и застал ярла Эйрика в Хладире, в Трандхейме. Ярл принял его хорошо и предложил ему погостить у него. Гуннлауг поблагодарил ярла за приглашение, но сказал, что ему нужно повидаться со своей невестой. Ярл сказал:
— Теперь уже отплыли все корабли,
Тогда сказал один из дружинников:
— Корабль Халльфреда Беспокойного Скальда стоял вчера в устье фьорда у мыса Агданес.
Ярл сказал:
— Это возможно. Он отплыл отсюда пять ночей тому назад.
Ярл Эйрик велел затем доставить Гуннлауга в устье фьорда на корабль Халльфреда, и тот принял его с радостью.
Это было в конце лета.
Вскоре подул попутный ветер, и они были довольны. Халльфред спросил Гуннлауга:
— Ты слышал о сватовстве Храфна, сына Энунда, к Хельге Красавице?
Гуннлауг сказал, что слышал об этом, но ничего определенного не знает. Тогда Халльфред рассказал ему все, что знал об этом, и также о том, как многие говорили, что Хравн не храбрее, чем Гуннлауг.
Тогда Гуннлауг сказал вису:
— Море спокойно, но буря Тоже меня не удержит, Пусть ветер на пенных кручах Крутит корабль, играя. Горе, коль в юные годы Голову воин сложит, Но с Храфном в бою не сравняться Вдвое горше герою.Тогда Халльфред сказал:
— Хорошо было бы, друг, если бы твоя встреча с Храфном была удачнее моей. Несколько лет тому назад я пристал на своем корабле в Глинистом Заливе, к северу от пустоши. Я должен был заплатить половину марки серебра работнику Храфна, но я медлил с уплатой, и тогда Храфн прискакал с шестьюдесятью людьми и перерубил корабельные канаты. Корабль выбросило на глинистый берег, и он чуть не разбился. Мне пришлось дать Храфну решить дело и заплатить целую марку. Вот что я могу рассказать о моей встрече с ним.
Потом они говорили о Хельге, и Халльфред очень хвалил ее красоту. Тогда Гуннлауг сказал такую вису:
— Все ж, осторожный воин, Стали разящей хозяин, Девы себе не добудет, В белый убор одетый, Ведь скальд, бывало, касался Тонких перстов опоры Перины рыбы равнины [336] , Длинным мысам подобных.— Хорошо сложено, — сказал Халльфред.
Они пристали к берегу в Лавовой Бухте на Лисьей Равнине за полмесяца до начала зимы [337] и выгрузились там.
336
Опора перины рыбы равнины— женщина; рыба равнины — змея; перина змеи — золото.
337
См. прим. 10 к «Саге о Гисли».
Жил человек по имени Торд. Он был сын одного бонда с той равнины. Он любил затевать кулачные бои с торговыми людьми, и тем обычно доставалось от него. И вот он условился с Гуннлаугом, что тот будет биться с ним. В ночь перед боем Торд молил Тора о победе. Наутро, когда они стали биться, Гуннлауг подшиб Торду обе ноги, и тот свалился
— Может статься, что и кое в чем другом тебе посчастливится не больше!
— В чем же? — спросил Гуннлауг.
— В твоей тяжбе с Храфном, сыном Энунда, если он возьмет в жены Хельгу Красавицу в начале зимы. Я тоже был на альтинге, когда договаривались об этом.
Гуннлауг ничего не ответил. Его ногу перевязали, чтобы вправить ее в сустав, но она очень распухла.
Гуннлауг и Халльфред с их спутниками — всего их было двенадцать человек — оставили Лисью Равнину за неделю до начала зимы и приехали в Крутояр в ту самую субботу, когда в Городище уже сидели за свадебным пиром. Иллуги обрадовался приезду своего сына Гуннлауга и его спутников. Гуннлауг заявил, что он хочет сейчас же ехать в Городище. Иллуги возразил, что это едва ли благоразумно, и всем тоже казалось так, кроме Гуннлауга. Но Гуннлауг не мог ходить из-за своей ноги, хотя он и старался скрыть это. Поэтому из поездки в Городище ничего не вышло. Халльфред поехал наутро к себе домой к озеру Хредуватн в Долине Северной Реки. Их владениями управлял тогда его брат Гальти. Это был достойный человек.
XI
Теперь надо рассказать о Храфне, как он праздновал свою свадьбу в Городище. Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется. Так было теперь и с ней.
Случилось тогда, что человек по имени Свертинг посватался к Хунгерд, дочери Тородда и Йофрид. Он был сын Бьёрна Козы и внук Мольда-Гнупа. Свадьбу должны были играть после праздника середины зимы в Сканей. Там жил родич Хунгерд Торкель, сын Торви и внук Вальбранда. Матерью Торви была Тородда, сестра Одда из Междуречья.
Храфн поехал со своей женой Хельгой домой, на Мшистую Гору. Когда они прожили там короткое время, случилось однажды утром, до того, как они встали, что Хельга не спала, а Храфн еще спал и стонал во сне. Проснувшись, он рассказал Хельге, что ему снилось. Он сказал тогда такую вису:
— Снилось, лежу изранен Гадюкой испарины лука [338] , Кровью моей окрашено Ложе лозы покровов [339] . Ты же, о Ньёрун браги, Ран не врачуешь Храфну, В сторону смотришь. И скальду Трудно унять тревогу.338
Гадюка испарины лука— меч; испарина лука — кровь.
339
Лоза покровов; Ньёрун браги— женщина; Ньёрун — богиня.
Хельга сказала:
— Я бы, конечно, не стала плакать, если бы это случилось. Вы меня бессовестно обманули. Наверно, Гуннлауг вернулся в Исландию.
И Хельга стала горько плакать.
Вскоре после этого стало известно о возвращении Гуннлауга в Исландию. Хельга стала тогда так холодна к Храфну, что он не мог удержать ее дома, и они поехали назад в Городище, но и там брак с Хельгой доставлял Храфну мало радости.
Позднее той же зимой стали люди снаряжаться на свадебный пир к Торкелю из Сканей. Был туда приглашен и Иллуги Черный с сыновьями. И вот когда Иллуги снаряжался в путь, Гуннлауг сидел в доме и не снаряжался. Иллуги подошел к нему и сказал: