Корни Иггдрасиля
Шрифт:
VI
В это время в Норвегии правил ярл Эйрик, сын Хакона, со своим братом Свейном. Ярл Эйрик жил тогда в Хладире, своей вотчине, и был могущественным государем. Сын Торстейна, Скули, жил в то время у ярла. Он был его дружинником и пользовался его уважением. Рассказывают, что Гуннлауг и Аудун Цепной Пес пришли в Хладир, и было их двенадцать человек. На Гуннлауге было серое платье и белые чулки. На щиколотке у него был нарыв, из которого во время ходьбы выступали кровь и гной. В таком виде явились они с Аудуном к ярлу и учтиво его приветствовали. Ярл знал Аудуна и попросил его рассказать, что нового в Исландии. Аудун рассказал ему новости. Затем ярл спросил Гуннлауга, кто он такой, и тот назвал
— Скули, сын Торстейна, что за человек этот исландец?
— Государь, — ответил тот, — примите его хорошо, потому что он сын одного из лучших людей в Исландии — Иллуги Черного из Крутояра, и мы с ним вместе росли.
Ярл сказал:
— Что у тебя с ногой, исландец?
Гуннлауг ответил:
— На ней нарыв, государь.
— Однако ты идешь, не хромая, — сказал ярл.
Гуннлауг ответил:
— Я не стану хромать, пока обе мои ноги одинаковой длины.
Тогда один дружинник ярла, по имени Торир, сказал:
— Этот исландец очень заносчив, неплохо бы проучить его немного.
Гуннлауг посмотрел на него и сказал:
— Здесь в дружине твоей Черный есть лиходей, На злые дела горазд, Смотри и тебя предаст!Торир схватился было за секиру. Но ярл сказал;
— Оставь! Не надо обращать внимания на такие вещи.
— Сколько тебе лет, исландец?
— Восемнадцать, — отвечал Гуннлауг.
— Ручаюсь, что других восемнадцати ты не проживешь, — сказал ярл.
— Чем желать мне зла, лучше желай себе добра, — сказал Гуннлауг, но вполголоса.
Ярл спросил:
— Что ты там сказал, исландец?
Гуннлауг ответил:
— То, что мне показалось уместным: чтобы ты не желал мне зла, а желал бы себе самому чего-нибудь хорошего.
— Чего же именно? — спросил ярл.
— Чтобы ты не умер такой же смертью, как твой отец, ярл Хакон [327] .
327
Рассказ о смерти ярла Хакона от руки его раба см. в главе XLIX «Саги об Олаве сыне Трюггви».
Ярл побагровел и велел тотчас же схватить этого дурака. Тогда Скули выступил перед ярлом и сказал:
— Исполни мою просьбу, государь, и пощади этого человека. Пусть он уедет прочь.
Ярл сказал:
— Пусть он убирается как можно скорее, если хочет остаться в живых, и пусть никогда больше не возвращается в мои владения.
Скули вышел с Гуннлаугом, и они пошли на пристань. Там стоял тогда корабль, готовый к отплытию в Англию, и Скули устроил на него Гуннлауга и его родича Торкеля. А Гуннлауг отдал на хранение Аудуну свой корабль и ту кладь, которую он не взял с собой. И вот корабль поплыл в Английское Море, и осенью приплыли они на юг к пристани в Лундунаборге, и там их корабль вкатили на берег.
VII
В Англии правил тогда конунг Адальрад, сын Ятгейра. Он был хорошим государем. В ту зиму он жил в Лундунаборге. В Англии был тогда тот же язык, что и в Норвегии и Дании [328] . Язык изменился в Англии, когда ее завоевал Вильхьяльм Незаконнорожденный [329] . С тех пор в Англии стали говорить по-французски, так как он был родом из Франции.
Гуннлауг тотчас пошел к конунгу и приветствовал его учтиво и почтительно. Конунг спросил его, из какой он страны. Гуннлауг ответил ему.
328
Подразумевается
329
Вильхьяльм Незаконнорожденный— герцог нормандский Вильгельм Завоеватель. После того, как он завоевал Англию в 1066 г, и стал английским королем (1066–1087), в качестве государственного языка в Англии утвердился французский,
— Я потому, — продолжил он, — искал встречи с вами, государь, что сочинил вам хвалебную песнь и хотел бы, чтобы вы ее выслушали.
Конунг сказал, что он охотно ее выслушает. Тогда Гуннлауг сказал эту хвалебную песнь четко и торжественно. В ней был такой припев:
«Щедрому конунгу Англии Люди хвалу слагают; Рать и народ склониться Рады пред Адальрадом».Конунг поблагодарил его за песнь и в награду за нее дал ему пурпурный плащ, подбитый лучшим мехом и отделанный спереди золотом. Он сделал Гуннлауга своим дружинником, и Гуннлауг оставался у конунга всю зиму и пользовался большим почетом.
Однажды рано утром Гуннлауг встретил на улице трех людей. Их вожак назвал себя Торормом. Он был высок ростом и силен, и видно было, что справиться с ним очень трудно. Он сказал:
— Слушай, норвежец, одолжи-ка мне денег!
Гуннлауг ответил:
— Неразумно давать взаймы незнакомому человеку.
Но тот сказал:
— Я верну тебе долг в назначенный срок.
— Ну хорошо, тогда я, пожалуй, дам тебе в долг, — сказал Гуннлауг и дал ему денег.
Вскоре после этого Гуннлауг увиделся с конунгом и рассказал ему об этом случае. Конунг сказал:
— Тебе не повезло. Это очень плохой человек — известный разбойник и викинг. Не связывайся с ним. Лучше я подарю тебе столько, сколько ты дал ему.
Но Гуннлауг ответил:
— Плохи же мы тогда, ваши дружинники, если мы нападаем на невинных людей, а сами позволяем отнимать у себя свое добро. Не бывать этому!
Вскоре после этого он встретил Торорма и потребовал уплаты долга. Но тот сказал, что не собирается платить,
Тогда Гуннлауг сказал такую вису:
Моди лязга металла [330] , Неумное ты задумал: Деньги отнять обманом У дерева льдины шлема. Недаром ношу я сызмала Имя — Язык Змеиный. Славный выдался случай В этом тебя уверить.330
Моди лязга металла (как и, ниже, дерево льдины шлема)— воин; лязг металла — битва; Моди — бог (сын Тора); льдина шлема — меч.
— Я ставлю тебе такое условие, — сказал Гуннлауг, — либо ты уплатишь мне свой долг, либо через три ночи ты будешь биться со мной на поединке.
Викинг рассмеялся и сказал:
— До сих пор еще никто не решался вызывать меня на поединок. Слишком многие поплатились своей шкурой! Впрочем, я готов.
На этом они расстались. Гуннлауг рассказал конунгу, что между ними произошло. Тот сказал:
— Дело твое теперь плохо, потому что этот человек может сделать тупым любое оружие. Ты должен сделать, как я тебя научу, Гуннлауг. Вот тебе меч, который я подарю тебе. Сражайся им, а этому человеку покажи тот меч, что у тебя был раньше.