Корни зла
Шрифт:
– Я же не самоубийца – становиться между женщиной и колбасой!
– Правильно. Здесь кто живой остался?
– Нет.
– Тогда я в душ. И подберу себе что-нибудь из шмоток твоей тетушки.
– Не побрезгуешь?
Я фыркнула.
– Я же не бальное платье подбирать буду. Тут главное, чтобы в груди сошлось.
Элвар прищурился.
– Сойдется. Вольгиана явно была полнее тебя… в некоторых местах.
От оплеухи нахал увернулся и уже от двери послал мне воздушный поцелуй.
– Я за нашими дамами. А ты пока можешь разобраться тут, а можешь
– Шляпу надень, – крикнула я ему вслед.
– Так точно, любовь моя…
Паршивец. И за что я его только люблю?
Я посмотрела на пентаграмму. На Вольгиану. То есть на их остатки. Прищурилась.
Разбираться тут даже не стоит. Только сделать что-то вроде памятного снимка – и двигать дальше. Пошариться в кабинете и в личных покоях. И лучше это сделать мне. Вдруг там ловушки…
Элвар нашел меня в кабинете Эрваса, где я копалась в бумагах.
– Что ищем?
– А то ты не знаешь!
– Знаю. Но лучше отдай это все мне. Это же не по твоей части…
– Магия – как раз по моей.
– А вот доказательства существования заговора против ма… Мэнди – нет.
Я вылезла из-за стола. Подошла к элвару и крепко обняла его. Прижалась лицом к плечу. Потерлась щекой об грязный, запыленный плащ.
Тёрн крепко обнял меня. И несколько минут мы просто стояли – ничего не делая, не говоря и даже не думая.
– Спасибо, малыш…
– Я знаю, тебе тяжело. Но ты справишься. Я в тебя верю.
– Ёлка, это подарок. Я так тосковал по отцу, по матери… я с ума сходил! И теперь я могу еще раз увидеть их. Хотя бы еще раз…
Я не стала ничего говорить. Тёрн и так знает, о чем я думаю. Скольких мы утрачиваем за свою жизнь?
Многих. И когда уходит кто-то очень близкий, мы надеемся, что он – там. И что там, за чертой смерти, хоть что-то есть. Маги даже представляют, что именно. Я знаю, что встречусь с теми, кто ушел раньше меня. Знаю. Но… пока мы – здесь. И иногда хочется кричать от невозможности увидеть. Услышать. Хотя бы на миг заглянуть в родные глаза, улыбнуться и знать – там или не там, но тебя любят. И знают о твоей любви. Ведь то, что близкий тебе человек ушел за черту смерти, вовсе не отменяет всего остального. Он все равно близкий. Родной. И любимый. И к элвару это тоже относится.
Его родные умерли. Но здесь и сейчас он получил еще одну возможность хотя бы просто увидеть их. Разве мало?
Но жизнь не дает стопроцентных подарков. Хватит и того, что уже есть. И… вот если заглянуть себе в душу… а кто из нас откажется от такого подарка?!
Пусть Аманда не знает, что мужчина рядом со мной – это ее будущий сын. Но Тёрн может смотреть на нее. Еще раз запомнить родные черты. И самое главное – помочь ей, поддержать в трудную минуту. Разве этого мало?
Очень много.
– Ты все понимаешь, солнышко.
– За это ты меня и любишь?
– Нет. Просто за то, что ты – это ты. Любят ведь не за заслуги перед отечеством и человечеством. А часто любят и вопреки им…
– Это верно…
О своей любви
И элвар это понял. Он чуть отстранился и взъерошил мне волосы.
– В округе никого живого нету. Ты не хочешь попробовать искупаться? Наших дам я уже устроил в разных концах дома. А если ты пройдешь по коридору направо и до конца, найдешь спальню Вольгианы. Там есть ванная комната. А нагреть воду для ведьмы – несложно?
– Несложно. А ты?
– А я подожду вас и покопаюсь здесь. Потом ты меня сменишь. Идет?
– Договорились. А где здесь кухня? Не знаешь?
– Знаю. На первом этаже, вниз по лестнице, налево по коридору, через холл и вторая дверь направо.
– Тебе что-нибудь принести?
– Разумеется!
Следующий час мы провели в банно-гастрономическом разврате. Я – в личной ванной Вольгианы. Мэнди оккупировала спальню Эрваса. На долю Эли досталась комнатка маленького принца. А я сама сначала рванула на кухню. Запасов там хватило бы на роту солдат. И хороших. Эрвас для своих родных ничего не жалел.
Тёрну я вручила штук пять бутербродов из сыра, мяса и зелени, и он отправился охранять. То есть копаться в дядюшкиных бумагах. Но я честно через сорок минут вспомнила о приятеле и отправила его купаться. А сама еще раз пошла на кухню. Девчонки ведь тоже голодные.
Готовлю я, кстати, неплохо. И это связано с моей склонностью ко всякой алхимии. И вообще, если алхимик готовит плохо – значит, это биолух!
Поэтому через час на столе стояли три салата – на выбор, я нарезала копченые мясо, рыбу и сало (а чего жалеть, не я ж платила?), в деревянном ларе таки обнаружились несколько караваев хлеба, а вкуснее копченой курицы и вообще еще ничего не придумано.
Эле я отнесла еду в комнату. И настрого предупредила, чтобы та не высовывалась. И не лезла.
Элваресса послушалась. Сначала попыталась возмутиться, закатить скандал, но я была непреклонна. Хочешь попасть домой?
Сядь на попе ровно. И не выступай. А то случайно здесь забудем. В нашинкованном или придушенном виде. Мы – добрые. Так вломим от всей доброй души, что уши в череп нырнут.
Я убедилась, что элваресса поняла меня правильно, – и смоталась вниз, на кухню.
Маги с факультета самоубийц от легкого перекуса никогда не отказываются. Заклинания жрут столько энергии, что легче иногда кирпичи на стройке таскать. Поэтому едим мы много, а вот толстых среди нас нет. И я не была исключением, уплетая за обе щеки.
Но и элвары не отставали. Слопав все, что стояло на столе, мы разлили по стаканам кадри, я достала предусмотрительно спрятанные пирожные – и наконец-то потекла беседа.
– Что мы будем делать теперь? – первой вступила Аманда.
– Теперь мы свяжемся с Серой гвардией. И отправимся в столицу, – пожал плечами Тёрн.
– А ты уверен, что там не найдется пары-тройки предателей? Сидящих на связи? – я была в раздумьях.
– А если и так? Кому им служить? Эрваса больше нет. Вольгиана мертва.