Корниловъ. Книга вторая: Диктатор
Шрифт:
— Или придумаем, — согласился джентльмен. — Но в любом случае, должна быть и частичка правды. Чтобы народу проще было поверить. Я полагаю, нам нужно совмещать то и другое. Террор необходимо возобновлять, иначе нашу свободу задушат окончательно.
— Согласен.
— Согласен.
— Согласен.
— Согласна.
— Согласен, — один за другим звучали голоса, пока решение о начале революционного террора не оказалось принятым единогласно.
— Замечательно, — протянул джентльмен. — Теперь предлагаю перейти к конкретике.
— Убить! Всех! — кровожадно воскликнула женщина. —
— Ну что вы такое говорите… — буркнул человек в кресле.
— Правду! — взвизгнула женщина.
— Убить всех это не конкретика, — произнёс джентльмен. — Хорошо, откроем охоту на самого узурпатора. На его семью. Кажется, они с ним в Петрограде не появлялись, значит, сидят где-то в Ставке. На его подчинённых.
— Протестую, убийство генералов во время войны противоречит оборонческой позиции, принятой центральным исполнительным комитетом партии… — возразил другой революционер. — Нас моментально обвинят в работе на кайзера Вильгельма и германский штаб.
— Поддерживаю, — согласился ещё один. — Убирать генералов и вообще военных во время войны нельзя.
— Вы трусите! Трусы, а не мужчины! — выпалила женщина. — Эти самые генералы хотят растоптать то, за что мы так долго боролись! Это война! Мы должны пользоваться любыми методами!
— Если мы обезглавим военную верхушку и захватим власть сами, то заключим сепаратный мир с немцами, и это кровавое безумие, развязанное Николашкой, наконец закончится. Народ вздохнёт спокойно, — произнёс другой.
— Да, народ жаждет мира, — сказал ещё один. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы его приблизить.
— Смею заметить, товарищи, подчинённые диктатора это не только генералы и адмиралы, — вкрадчиво произнёс джентльмен. — Он набирает себе бывших жандармов и полицейских. Думаю, никто не против убийства жандармов.
Революционеры снова посмеялись, согласно кивая. Отношение к Охранке и полиции у всех было совершенно одинаковым. Самых злых ищеек, конечно, поубивали в феврале-марте, но добраться до всех не получилось.
— Да и гражданские чиновники должны будут трижды подумать, прежде чем соглашаться работать на узурпатора, — добавил джентльмен. — Если кто-то переживает за наших товарищей, оставшихся в правительстве, не переживайте. Они либо будут снабжать нас информацией, либо отправятся вслед за новым хозяином.
— Я бы вообще предложил внедрить наших людей в его новые структуры, — произнёс человек в кресле. — Сейчас их там, насколько я знаю, нет.
— А разве мы не пытались? — хмыкнул другой подпольщик.
— Пытались, — мрачно усмехнулся человек в кресле. — Из тех товарищей, кого я знаю, всех отсеяли если не на первой, то на второй проверке.
— Значит, надо пробовать внедрять других. Возможно, из солдатской среды, — сказал джентльмен.
— На это нет времени! Надо действовать уже сейчас, — зло процедила женщина. — По старинке, бомбами и револьверами. Подкараулить диктатора на улице, на вокзале, в театре, да где угодно!
На руках многих из собравшихся уже имелось достаточно крови царских чиновников и врагов
Мягкость царского режима приучила их к безнаказанности, и молодые юноши и девушки стреляли в градоначальников и чиновников, зная, что смертная казнь будет заменена всего лишь ссылкой, из которой легко бежать и в которой они будут содержаться отдельно от уголовников. С возможностью прогуливаться в свободное время, посещать библиотеку, трудиться над литературными опусами и спокойно общаться с единомышленниками, вырабатывая новые методы борьбы и политические программы.
— Добраться до самого узурпатора будет непросто, во всяком случае, пока, — произнёс джентльмен. — Так что я предлагаю начать с малого, и постепенно наращивать объёмы. Революционный террор должен быть возобновлён, и начаться он должен не в Петрограде.
— В Москве? — спросил кто-то из революционеров.
— Кхм… Не совсем, — ответил джентльмен. — В Ставке, в Могилёве. Там, где прячется семья узурпатора.
Глава 7
Зимний
Всесильный диктатор Российской республики, Верховный Главнокомандующий Революционной армии Свободной России, генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов чувствовал себя неважно. Сырой и промозглый осенний петроградский климат подкосил и его, в сущности, немолодого уже человека, и теперь он лежал в одной из спален Зимнего дворца, беспрестанно сморкаясь в белый, уже мокрый насквозь, платочек. Голова гудела и раскалывалась, дышать пересохшим ртом оказалось невыносимо тяжело. Хотя ещё накануне вообще ничего не предвещало, генерал спокойно работал, принимая министров с докладами и прочих высокопоставленных бездельников.
Он искренне и изо всех сил надеялся, что это не испанка или что-то подобное. Будет очень смешно захватить власть в стране, начать проводить реформы и наводить порядок, и умереть от банальной простуды. Он ведь только начал претворять в жизнь всё задуманное, и многое ещё не успел сделать из того, что запланировал.
Доктора пытались напичкать его порошками и микстурами, но передовой медицине начала двадцатого века Верховный не доверял, и предпочёл лечиться проверенными дедовскими методами — чаем с малиновым вареньем и ингаляциями над варёной картошкой, хотя и это помогало несильно.
А ведь болеть было нельзя. Некогда. Положение его в качестве единоличного диктатора на деле оказалось удивительно шатким, и ему нужно было прилагать массу усилий, чтобы удерживать расползающуюся по швам страну. Сепаратистские настроения рвали страну на части, не только на Кавказе и на Украине, но и во многих других регионах. Всероссийский съезд мусульман уже проголосовал за автономию, и следующим шагом легко могло стать провозглашение независимости Идель-Уральского штата, Алаш-Орды, Татаро-Башкирской республики и прочих национальных новообразований, выросших на трупе Российской Империи.