Корнюшон и Рылейка нос к носу со змеей
Шрифт:
– Хватит спать. Нам предстоят серьёзные дела.
Корнюшон открыл глаза, зевнул. С трудом сполз с дивана и, путаясь в рукавах и штанинах, стал одеваться. «Какие серьёзные дела могут быть в такую рань?» – недоумевал он про себя. На кухне тётя поставила перед ним тарелку с геркулесовой кашей и, пока он ел, стала рассказывать о причине переполоха.
Оказалось, что каждое утро Рылейка забирается на самую макушку клёна, смотрит оттуда на небо, нюхает ветер и слушает пение птиц, чтобы понять, какая будет погода. Так поступила она и сегодня.
Выяснив,
– Это разведчики, – уверенно заявила Рылейка племяннику. – Я не первый год тут живу, знаю. Если мы их сегодня-завтра не прогоним, через неделю они сюда целое войско приведут. Сейчас их немного – всего два десятка, а потом набегут целые тысячи. Начнут клён грызть, могут и совсем его погубить. Но если мы сейчас этим разведчикам поддадим как следует, они потом к нам идти побоятся. Понимаешь?
Корнюшон кивнул.
– Но как же мы с ними справимся? – спросил он.
– Очень просто. Шпагами. Ты умеешь драться на шпагах?
– Нет, – признался мальчик.
Если быть совсем честным, то Корнюшон вообще не умел драться. И это часто осложняло ему жизнь, ведь давно известно, что все хулиганы и задиры – люди трусливые, а потому нападают только на тех, кто не может дать им сдачи.
– Ха! – воскликнула Рылейка. – Плохо! Чему вас только в школах учат? Ладно, ты не бойся, я тебя научу. Тем более что тебе достаточно просто уметь размахивать шпагой и ничего не отрубить себе при этом. Но сегодняшний день, похоже, потерян.
Рылейка сняла со стены две шпаги. Одну побольше – для себя, другую поменьше и полегче – для Корнюшона. У той шпаги, что она взяла себе, рукоятка была светлой, будто отполированной. Видно, тётя часто брала её в руки.
Свою шпагу Рылейка отложила в сторону и принялась внимательно осматривать оружие, приготовленное для племянника. Она взвесила её в руке, потом несколько раз со свистом рассекла воздух перед собой. На стальном клинке зажглись искорки от восходящего солнца. Вид у тёти был боевой.
– Прекрасно, – удовлетворённо пробормотала она, оглядывая оружие. – Это шпага боцмана, что был верным спутником моего отца во всех его странствиях. Отец рассказывал, что этой шпагой боцман прорубал путь в джунглях Амазонки, отбивался от нападения гиеновой саранчи в предгорьях Атласских гор в Африке, укротил мятеж на «Сколопендре» и совершил немало других подвигов. Это славное оружие. Подружись с ним.
Корнюшон осторожно взял шпагу в руки и почувствовал, как она немного изогнулась, словно кланяясь ему и приветствуя. От неожиданности он едва не выронил оружие. Шпага недовольно выпрямилась и едва слышно зазвенела.
– Клинок надо держать твёрдой рукой, – сказала тётя. – Больше всего оружие не любит слабости и неуверенности. В этом случае оно может даже поранить хозяина.
Корнюшон
– Итак, начнём, – сказала Рылейка и стала показывать мальчику, как надо колоть, рубить и защищаться.
Обучение заняло целый день. Корнюшон осваивал приёмы нападения, защиты, передвижения и к вечеру так намахался шпагой, что у него заболело запястье. Правда, чувствовать себя он стал намного уверенней.
На следующее утро они вышли из дома и направились к тому месту, где тётя обнаружила непрошеных гостей. Корнюшон и Рылейка шли по веткам, осторожно осматриваясь. Мальчик двигался немного позади и всё время с тревогой поглядывал на тётю, не видит ли она, как ему страшно. Но та шла, не оборачиваясь, и лишь иногда делела знак рукой, приглашая за собой. Жуки обнаружились неподалёку от их домика. Всё было так, как и описывала тётя. Дровосеки нагло и деловито бегали по веткам, шевелили усами, словно пытаясь понять, достаточно ли хорош этот клён, чтобы прокормить их армию.
– Банзай! – весело крикнула Рылейка по-японски и устремилась на врагов.
Корнюшон тоже хотел крикнуть что-нибудь грозное, но от волнения только пискнул и побежал вслед за тётей. Жуки, завидев нападающих, развернулись к ним, устрашающе защёлкали жвалами и зашевелили огромными усами, будто бы говоря: «Ну-ка, ну-ка, подходите поближе! Мы вам покажем! Перегрызём пополам, как трухлявые ветки! В порошок сотрём!» Но Рылейку не так-то просто было напугать. Она подскочила к самому крупному дровосеку и лихо отрубила ему ус. Жук бросился наутёк, а Рылейка накинулась на оставшихся.
На Корнюшона двинулся большой, ростом с мальчика, бурый усач. Он раскрыл свои острые жвалы и стал неторопливо приближаться. Сухие чешуйки коры осыпались под его твёрдыми лапами, покрытыми уродливыми шипами и наростами. Корнюшон в замешательстве остановился. Ему вдруг ужасно захотелось повернуться к захватчику спиной и задать стрекача. Куда-нибудь подальше – на соседнюю ветку, в Рылейкин дом, а ещё лучше – к папе и маме. «И зачем я только сюда приехал? Жил бы себе тихо в почтовом ящике», – подумал он.
Но тут шпага в его руке дрогнула и тонко зазвенела, словно просясь в бой. Мальчик глубоко вздохнул и бросился на жука. Подскочив, он с разбегу рубанул его по голове. Клинок оставил на твёрдом панцире глубокую царапину. Корнюшон ударил ещё несколько раз, и тут дровосек повернулся и в испуге кинулся прочь.
– Ура! – закричал мальчик, размахивая шпагой в воздухе. Ему вдруг стало легко-легко, словно с его плеч свалилось что-то очень тяжёлое. «Это, наверное, страх свалился, – подумал он. – А ведь страх-то, получается, очень тяжёлая штука!» И побежал к следующему усачу.