Король Алчности

Хуан Ана

Я подняла глаза, и вот он. Широкие плечи, опустошенное лицо и горящие глаза, устремленные прямо на меня — и на прикосновение руки Далтона к моей талии.

— Никаких убийств перед Рождеством, — предупредил меня Данте. — Вивиан говорит, что это к несчастью.

—

Я никого не буду убивать, — я не хотел испачкать кровью свой костюм. Но калечить? Это была большая вероятность — если бы я не пообещал Алессандре, что не буду мешать ей ходить на свидания.

Когда я смотрел, как она танцует с Далтоном Кэмпбеллом, у меня под кожей бурлило чувство собственничества. Ее платье облегало каждый изгиб, а волосы она уложила в высокую прическу, открывающую гладкую, обнаженную спину. Глаза, волосы, улыбка, всё. Она была так чертовски красива, что это противоречило реальности.

Я щелкнул зажигалкой, когда Далтон сказал что-то, что рассмешило ее. Ревность горела зеленым и горячим.

Видеть Алессандру на свидании с другим мужчиной и не иметь возможности ничего поделать для меня было адом. Я мало что знал о Далтоне, кроме того факта, что Кэмпбеллы заработали состояние на горнодобывающей промышленности и что он недавно перевелся из сиднейского отделения Вальгаллы, но я уже ненавидел его до глубины души.

— Хорошо, — Кай вернул половину моего внимания к нашему разговору. Другая половина застряла на руке Далтона на талии Алессандры. Он прикасался к ней слишком интимно для публичного выступления, и мне хотелось отрубить эту чертову штуку. — Мы здесь, чтобы праздновать, так что перестань смотреть на беднягу так, будто хочешь его убить.

Вчера вечером Данте объявил о беременности Вивиан. Я был рад за него — по большей части. Руссо были женаты три года и создавали семью. Я был женат на Алессандре десять лет, и от этого у меня не осталось ничего, кроме бриллианта в кармане и осколков, пронзающих мое сердце.

Возможно, я был мазохистом, потому что носил ее обручальное кольцо, когда оно напоминало мне о многих наших неудачах, но, как и зажигалка, это также было единственное воспоминание о нас, которое я мог держать.

— Мы еще не решили, хотим ли мы, чтобы пол ребенка стал сюрпризом, — сказал Данте в ответ на вопрос Кая, который я пропустил. Он ухмыльнулся, его глаза сверкали смесью гордости, радости и нервозности. Данте выглядел так непохоже на своего обычного ворчливого себя, что я бы никогда не догадался, что это тот самый мужчина, который ненавидел свою жену, когда они впервые встретились. — Я хочу удивиться, но Вив хочет подготовиться. Ты знаешь, она любит все планировать…

Я пытался сосредоточиться, но не мог оторвать глаз от Алессандры и Далтона. Вивиан и Изабелла были здесь с Данте и Каем, но они исчезли бог знает куда в начале гала-концерта. Они еще даже не видели Алессандру.

У меня свело челюсть, когда Алессандра снова засмеялась над словами Далтона. Я больше не мог этого выносить, мне нужно было покинуть ту же комнату, что и они, прежде чем я кого-нибудь задушу.

— Скоро вернусь, — я покинул Данте и Кая, не дождавшись ответа.

Зеленые пары душили мои легкие, когда я вышел из бального зала и направился в сад. Я оставил свое пальто внутри,

и зимний воздух пронизывал мягкую шерсть моего костюма. Но это ничуть не помогло избавиться от страданий, бурлящих в моих венах.

Открыть. Закрыть. Пламя зажигалки было единственным источником тепла.

В детстве я подвергался множеству наказаний — от физических избиений до словесных оскорблений, но ни одно из не резало сильнее, чем последний час. Сегодня вечером я был призраком, вынужденным смотреть, но неспособным действовать.

Я оставался снаружи, пока мое лицо не онемело, а боль от холода не пронзила кости. И я бы вообще покинул Вальгаллу, если бы болезненное любопытство не затащило меня обратно на вечеринку.

Мне нужно было знать, здесь ли еще Алессандра и Далтон. Как бы ни было больно видеть их вместе, вопрос что будет, если они уедут вместе, еще больше разъедал меня.

Сначала я остановился в ванной. Я только закончил мыть руки, когда из одной из кабинок послышался смех.

— Ты видел фото, которое я прислал? — в голосе был сильный австралийский акцент. — Да, знаю. Она горячая. Ходят слухи, что она тоже недавно развелась, так что ты знаешь, что она жаждет хорошего секса.

Я застыл в смертельной тишине.

В ванной раздался еще один смех. Там было пусто, если не считать меня и этого ублюдка в кабинке, и я слышал каждую каплю самодовольства в его тоне.

— Неа. Ни в коем случае я так скоро не привяжу себя к какой-нибудь девчонке, какой бы горячей она ни была. Могу поспорить, что ее киска чертовски тугая… да, она первой написала мне. Представь, сколько времени прошло с тех пор, как ее бывший прикасался к ней, если она так отчаянно хочет пойти на свидание с кем-то, с кем только начала разговаривать, — послышался смыв воды. — Да, скрытая камера все еще у меня дома. Я покажу тебе, какая она.

Дверь кабинки открылась, и вышел Далтон. Вспышка удивления промелькнула на его лице, когда он увидел меня у раковины, но не выказал никакого понимания того, во что только что вляпался.

— Эй, чувак, ты не против подвинуться? — он кивнул на раковину. — Мне нужно вернуться на свидание, — его подмигивание дало мне понять, что он думал, что мы были членами одного и того же гребаного мужского клуба.

— Конечно, — я спокойно вытер руку бумажным полотенцем и выбросила его в мусор.

— Спасибо. Я… — его фраза прервалась воем, когда я ударил его кулаком по лицу. Кровь хлынула из его носа, и приятный хруст костей прогнал уродливые остатки его смеха. — Какого черта? — он схватился за нос, его лицо исказилось маской боли. — Я собираюсь засудить тебя, черт возьми, ты…

Далтон снова взвыл, когда я поднял его за воротник.

— Что ты собираешься сделать, — спокойно сказал я, — так это вернуться в бальный зал и извиниться перед своей спутницей за то, что зря потратил ее время, и больше никогда не будешь к ней прикасаться или связываться с ней. Затем ты пойдешь домой и уничтожишь камеру, пока ФБР не получило анонимное сообщение о твоей тайной деятельности. Если я узнаю, что ты нарушил хоть одно из этих правил, я выслежу тебя, отрублю твой маленький жалкий член и заставлю подавиться им.