Король Алекс
Шрифт:
Призраки не могут мстить сами — если не примут силу через меня. Через мою кровь. Я даю им возможность отомстить своим врагам, но я же и управляю ими. А они сейчас помогают мне.
Шаг переходит в бег, если кто-то сможет меня увидеть, он удивится, потому что я несусь по дороге быстрее осёдланного жеребца, лунный свет придает мне сил, а серое облако скрывает от посторонних взглядов.
Я сам не понимаю, как оказался перед чьим-то замком. Но кровь зовет.
Именно здесь спрятались те, кто ее пролил.
Сначала — это.
Потому что за стенами замка я чувствую и своих людей. Свою кровь.
Томми даже не заметил, как я разрезал палец и чуть коснулся его руки. И Рене тоже.
Капля засохшей крови… мелочь! Ее можно не заметить на одежде, но я всегда почувствую ее.
И я спускаю призраков с цепи.
Что они могут?
Просто так — ничего. Разве что стенать и вздыхать. Но сейчас, отдав мне свою боль и забрав мою ярость, они могущественны.
Они могут свести с ума, заставить человека бежать от них, не разбирая дороги — и потому за стенами замка сейчас воцаряется ад.
Я знаю, как он выглядит, хоть я пока и не внутри.
Серая волна захлестывает помещения и разбивается на множество призрачных силуэтов. И они надвигаются на своих врагов, источая леденящий ужас.
Прозрачные мертвые глаза горят, прозрачные губы шевелятся, желая что-то сказать, прозрачные пальцы тянутся к убийцам…
Смерть… смерть… смерть…
Месть… месть… месть…
Люди на миг застывают на месте, а потом бегут. Куда угодно, лишь бы избавиться от этого ужаса, но призраки повсюду. От них нет спасения, от них не уйти и не сбежать…
Те, кто послабее, падают на пол, корчась в сердечном припадке.
Те, кто посильнее, ползут, чтобы все равно свалиться навзничь — и уже не встать.
Мало кто перенесет волну ужаса. Даже я не смог бы. Наверное.
И они умирают.
Один за другим…
Кто-то с криком бросается в окно, лишь бы уйти. Кто-то кидается на собственный нож…
Во всем замке неприкосновенна только темница с моими людьми. Только они.
Я смотрю на ворота.
М — да, теперь мне их никто не откроет. Ну и не надо. Есть же стена, и есть когти, и пара кинжалов…
Влезем?
Да не вопрос.
Четвертое действие ознаменуется мной в темнице. Я сшибаю замок и выпускаю своих людей на волю. Реакция самая разная. От дружеской и встревоженной у Томми:
— Алекс, ты цел?
До почтительно — восхищенной у гвардейца.
— Ваше высочество!
Я пожимаю плечами. Хлопаю Томми по плечу, кажется, этот мерзкий жест заразен.
— Меня об стену не расшибешь, что уж говорить о замке грабителей.
Томми успокаивается и начинает улыбаться. А вот Рене удивленно
— Алекс, а как тебе это удалось?
— я бываю очень убедителен.
Еще больше он удивляется, когда видит в залах и коридорах тела людей с выражением ужаса на лицах.
Они все мертвы… хотя нет. Кое-кто не умер, а просто сошел с ума. Двое или даже трое.
— Алекс, как ты это сделал?
Я пожимаю плечами.
— Рене, я просто вошел и улыбнулся.
И понимаю, что приятель мне не верит. Несколько минут Рене явно размышлял — не бросить ли меня и не уехать ли отсюда раз и навсегда. А потом улыбнулся. Пожал плечами.
— Алекс, я не лезу в твои тайны, но надеюсь, когда-нибудь ты сочтешь меня достойным доверия.
Вот так. Коротко и по делу.
Уважаю Моринаров.
В Альтверин мы вернулись с добычей. И свое вернули, и чужое прихватили.
И прихваченного с лихвой хватило бы, Чтобы покрыть все долги, да еще и заново обставить замки. Но это уж — шалишь. Пусть Шарен лучше пару мельниц поставит новых, опять же, надо бы хорошего племенного скота прикупить, зерно посевное…
Единственным неприятным моментом были воспоминания.
Два, но увесистые…
Первое — когда я отпускаю призраков.
Перед рассветом я стою на главной башне замка. Серый туман колышется у моих ног, обволакивает сапоги, цепляется за штаны, я слышу жалобный плач, веет ледяным холодом…
Призраки не могут причинить вреда мне, но это все равно действует. Неприятно.
Я протягиваю руку и сжимаю кулак. Разрез еще не успел закрыться — и черные капли падают в туман.
— Вы отомстили. Покойтесь с миром.
Капли крови касаются тумана — и тот начинает рассеиваться. И в моей груди словно тает кусочек льда.
Я вижу души людей, которые взмывают куда-то вверх и растворяются в лучах рассвета. Им хорошо, они счастливы и довольны.
А я?
Я на миг чувствую, что стал немного больше демоном.
Я мог бы просто отпустить их, мог… Но я предпочел воспользоваться их болью и ненавистью, чтобы отомстить. Хорошо ли это?
А плохо ли?
У меня нет других возможностей. А стало быть — нечего и переживать из-за моей натуры. Я ведь и правда не человек.
Второе же…
В замке было шестеро детей.
Они все умерли в своих кроватях. От дочери графа до внука поварихи. Озверевшие призраки не делали разницы между виновными — и их кровью. Получил хоть монетку из кровавого золота?
Виновен.
А твои дети — твоя кровь.
Мне неприятно смотреть на детские тела, но…
Грех твой падет на плечи детей твоих до седьмого колена.
Если уж так говорят холопы, то и я могу?
А могу ли я судить?