Король бьет даму
Шрифт:
Тот взял и принялся просматривать, отпустив сержанта. Но через несколько секунд спохватился и передал бумаги Гурову:
– Собственно, вам, наверное, это будет понятнее.
Данные были довольно скудными. Гуров узнал, что Николай Николаевич Амосов родился в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году в Вологде, окончил среднюю школу номер пятьдесят четыре и в семьдесят третьем году поступил в местную молочно-хозяйственную академию, которую благополучно окончил через пять лет. После окончания вуза работал недолго на мясо-молочном комбинате,
Что удивило Гурова, так это то, что в документах отсутствовали какие-либо сведения о личной жизни Амосова. Никаких данных о жене и дочери не было. Хорошо еще, что удалось раздобыть адреса, по которым он был прописан. Первым числилась улица с маргинальным названием Дикая. Амосов прожил там вплоть до восемьдесят второго года – видимо, это был адрес его родителей. Потом он переехал на улицу Горького, где и был прописан по ноябрь две тысячи четвертого года. Гуров был уверен, что после этого Амосов уехал в Москву на постоянное место жительства.
Просмотрев документы, полковник задумался. Где искать концы? По всему выходило, что нужно объехать эти адреса и постараться разыскать людей, которые знали семью Амосовых в те времена. Если это не даст результата, придется объезжать его прежние места работ. Но все-таки Гуров больше надеялся на домашние адреса: не может быть, чтобы никого из прежних соседей там не осталось. А может, удастся даже побеседовать с родителями Николая Николаевича, это было бы совсем хорошо.
– Что ж, спасибо за помощь, Олег Васильевич, а теперь вынужден вас покинуть, – сказал Гуров Терещенко.
– Не за что! – махнул рукой майор. – Для лучшего сыщика Петра Николаевича Орлова ничего не жалко!
– А с чего вы взяли, что я лучший сыщик? – удивился Гуров.
– А он сам мне сказал! – весело подмигнул ему Терещенко. – Будет еще что-то нужно – не стесняйтесь!
– Да я не из стеснительных, – улыбнулся Гуров. – Если бы вы с Петром Николаевичем поговорили подольше, он не удержался бы, чтобы не добавить, что я – самый настоящий нахал!
– А без здоровой доли нахальства в нашем деле никуда! – помотал головой майор и пожелал напоследок: – Удачи!
Покинув РОВД, Гуров поехал на улицу Дикую. Старенькая панельная пятиэтажка, в которой прошло детство Амосова, затерялась в длинной унылой череде себе подобных. Район этот явно был не из числа престижных. Амосов происходил из типичной пролетарской семьи, и то, что он достиг определенных высот в столице, проистекало, видимо, из особенностей его характера. То есть целиком и полностью было его личной заслугой.
Гуров остановил автомобиль у въезда во двор, вышел и дальше отправился пешком. Вычислив нужный подъезд, позвонил в домофон. Увы, его ждало глубокое разочарование: женский голос звонко сообщил, что Амосовы давно здесь не живут, поскольку старики умерли, а квартиру они купили у Николая Николаевича в конце две тысячи четвертого года.
«Как раз перед самым его переездом
Вернувшись в машину, Лев отправился по адресу, где Амосов проживал с семьей, на улицу Горького. Здесь ему повезло несколько больше, потому что соседка из квартиры справа сразу же сказала, что отлично помнит Николая Николаевича.
Он достал свое удостоверение и показал ей. У женщины вытянулось лицо, и она растерянно проговорила, вертя удостоверение в руках:
– Главное управление МВД? Москва? Полковник Гуров?
– Ну да, – с обаятельной улыбкой подтвердил Лев. – А почему вы так удивляетесь?
– Так ведь… Семья-то была приличная, и уехали они отсюда давно. Почему вы обращаетесь ко мне? Что хотите узнать?
– Я хочу просто расспросить вас о семейной жизни Николая Николаевича.
– Но… Жизнь как жизнь, – пожала плечами женщина. – Жена, дочка маленькая… Все как у всех. – И, не выдержав, добавила: – Что случилось-то?
Гуров понял: если не назовет причину, по которой заинтересовался семейными делами Амосова, ему будет очень трудно вызвать женщину на откровенность. Поэтому он мысленно махнул рукой и произнес:
– Двадцать седьмого августа была убита дочь Амосова, Дана. В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятого августа был убит его брат Виктор. У нас есть основания полагать, что смерть этих людей каким-то образом связана с прошлой жизнью Николая Николаевича. И вы бы оказали неоценимую помощь следствию, если бы рассказали мне все, что знаете.
– Но я ничего не знаю! – моментально открестилась женщина, и в глазах ее Гуров прочитал явный испуг.
– Неправда, – возразил он. – Такого просто не может быть! Вы же жили несколько лет назад бок о бок.
– Ну, жили, ну и что? – пожала она плечами. – Мы не интересовались подробностями личной жизни друг друга. Просто здоровались, и все!
– Однако в самом начале нашей беседы, когда вы еще не знали, из какого я ведомства, вы отреагировали совершенно иначе, – заметил полковник. – Вы были оживлены и готовы к беседе. Что вас смутило?
Женщина молчала.
– Чего вы боитесь? – повысил голос Гуров.
Она отступила назад и поспешно закрыла дверь.
– Знаете, вам лучше уйти! – услышал Гуров из-за двери. – Я больше ничего говорить не буду.
Полковник подавил вздох досады и разочарования. Совершенно очевидно, что он на правильном пути. Как в детстве, при играх в жмурки, было, что называется, «горячо». Гуров задумался. Эту женщину ни в коем случае нельзя оставлять в покое, нужно непременно добиться от нее правды. Ей наверняка есть что рассказать.