Король драконов и Принцесса-Апельсин

Лакомка Ната

– А если он захочет в жены тебя? Или прикажет тебе стать женой герцогу Тюнвилю?

– Мне кажется, король – не из тех, кто принуждает, – произнесла Хильдика, но в голосе слышалось сомнение. – В крайнем случае, я согласна стать женой его величества. Если прикажет – то женой герцога. Мне всё равно, лишь бы то, что было сегодня, больше не повторилось… Анча, ведь он мог и правда убить тебя…

– Ты соображаешь, о чем говоришь?! – не выдержала я этого самоотверженного лепета. – Эти драконы – бессердечные существа! Герцог говорил, что ты – как апельсин, который только и ждёт, когда его сорвут. Хочешь быть апельсином в его руках? Так он сожрёт тебя

вместе с семечками и не подавится! Ну, станешь ты королевой, а через год выяснится, что наследника нет, и тебя прогонят, как прогнали прежнюю королеву. Выкинут, как ненужную вещь. Хотя я уверена, что это не жёны виноваты, а король. Он пустой, как выхолощенный баран.

– И пусть, – Хильдика посмотрела на меня с кроткой улыбкой. – Так будет даже лучше. После развода я стану свободной женщиной. Разведённой можно всё – снова выйти замуж, или жить одной, и никто не станет упрекать. Так и для меня будет лучше, и король успокоится.

– Как ты всё прекрасно решила, – я заходила по комнате от стены к стене, ероша волосы, насквозь пропитанные пылью и потом, и даже позабыла про помятые рёбра. – И для тебя лучше, и для короля, и даже о бедненьком герцоге подумала… А что будет с этим городом?! – я рывком повернулась к Хильдике, так что она от неожиданности вздрогнула. – Что будет с моим отцом? С королевством? Кому отдаст его добренький король Рихард? Графу Ламброзо? Или поставит тут наместником своего человека? Скажем, господина Подридо. Они ведь сдружились, Подридо для короля песенки поёт. И что делать Аранчии рядом с таким наместником? Каждый раз морду ему бить, когда потянется своими грязными лапами? А потом оказаться в темнице? Или связанной, в его постели? – меня уже трясло от злости, и я почти кричала, нависая над креслом, в котором сидела Хильдика.

Она вжалась в спинку кресла и выставила вперёд ладони, будто хотела защититься. Этот жест заставил меня опомниться.

– Исключено, – буркнула я. – Никаких признаний. Забудь об этом.

Мы помолчали, а потом Хильдика сказала срывающимся голосом:

– Хорошо, я забуду. Но что ты предлагаешь? Как ты будешь бороться с драконами? Они вовсе не простые животные, как ты сначала говорила. Они – колдовские существа… Если герцог смог общаться со мной силой мысли, может, он и читает мысли. Скорее всего, так он и узнал… узнал, что я – девственница.

– Не так, – оборвала я её. – Не знаю, что он там мысленно тебе наговорил, я ничего не слышала. Но, похоже, что драконы чуют девственниц.

– Чуют? – Хильдика захлопала ресницами. – Как это – чуют.

– Помнишь, всегда говорят – драконы любят девственниц. Скорее всего, тут какая-то магическая особенность, – я снова остановилась возле окна, глядя на море, над которым уже сияло солнце, похожее на рыжий апельсин. – Драконы каким-то образом чувствуют, когда рядом дева. Они почувствовали меня, когда я подслушивала их болтовню на озере…

– Почувствовали тебя? – переполошилась Хильдика.

– Не меня – принца, – возразила я и добавила почти так же неуверенно, как моя подруга: – Меня – девушку…

Как будто были сомнения в том, что я – девушка. Хотя, порой я сама забывала об этом, привыкнув даже думать о себе в мужском роде.

– Значит, они уже раскрыли тебя! – Хильдика прижала ладони к щекам.

– Ты уверена? – я сухо усмехнулась. – Если бы это было так, герцог Тюнвиль точно не пытался бы прибить принца Альбиокко. А он пытается. И вчера я видела короля, когда он притащил разбойников Ламброзо. Он ничего не сказал про озеро.

Но, конечно, мог приберечь это для особого случая, с драконов станется. И всё-таки, это странно… Не могу понять, в чём тут секрет.

– Мы совсем утонули во лжи, – залепетала вдруг Хильдика и принялась заламывать руки. – Анча! Это не приведёт к добру! Чем дольше мы молчим, тем больше всё усложняется! Если бы правду о смерти твоего брата не скрывали, если бы сразу сказали обо всём…

– То что? – я повысила голос, перекрывая её причитания. – Ну, что бы тогда было? А я тебе скажу. Сейчас бы мой отец гнил где-нибудь в подвале у Ламброзо или у любого другого доброго лорда нашего королевства, а принцесса Аранчия ублажала бы тюремщика, и хорошо, если бы в качестве жены, а не конкубины. Чтобы терпеть унижения и зуботычины, и чтобы растить детей от ненавистного человека!.. Я уже молчу про то, какие бы тут побоища происходили, пока лорды решали, кому из них достанется корона Солерно. Половина королевства бы полегла! Но тебе, конечно, главное – личное спокойствие. Или дело в герцоге Тюнвиле? Он красавчик, да ещё на дудке играет…

– Ты повторяешься! – Хильдика вскочила на ноги с прытью, какой я от неё не ожидала. – Уже говорила и про герцога, и про дудку. И я говорила тебе, как к нему отношусь. Он хотел убить тебя! И ты считаешь, что я могу желать брака с таким человеком? Твоя беда в том, Анча, что ты вообразила, что одна беспокоишься о судьбе города и его жителей.

– Ещё кто-то беспокоится? – я была удивлена её вспышкой, но пылкие речи ничуть меня не убедили.

Наоборот, я испытала раздражение, что Хильдика полезла не в своё дело. А дела королевства были не её делом, это совершенно точно.

– Не ехидствуй, – бросила она мне в лицо. – Только и ты не думаешь о Солерно. Ты думаешь только о себе.

– Вот как? – деланно изумилась я.

– Зачем ты ввязалась в драку? Тем более, если знала, что герцог Тюнвиль хочет тебя убить? – Хильдика упрямо вскинула голову. – Зачем ты всё время показываешь драконам, какая ты гордая, независимая? Чего ты хочешь этим добиться? Было бы уместнее вести себя с покорностью!

– С покорностью? Да мне противно само это слово! – заорала я, уже не заботясь, что нас могут услышать слуги, драконы, да хоть ангелы небесные.

Обычно Хильдика пугалась, когда я повышала голос, но не в этот раз.

– А слова «безрассудная глупость» тебе не противны? – крикнула она мне в ответ.

– Ах ты… – начала я, ещё не зная, что хочу сказать, но тут звякнул медный колокольчик, и мы замолчали, как по волшебству.

Слугам было приказано беспокоить нас в наших покоях только по особым случаям. И теперь, судя по всему, был именно такой случай.

– Пойди, узнай, что там, – велела я, и Хильдика послушно отправилась к двери.

Я вытерла лоб рукавом. Ну мы с Хильдикой и клуши. Раскудахтались… вернее, разорались на весь дворец. Надо быть осторожнее.

Моя подруга вернулась, и на ней лица не было.

– Что ещё? – спросила я, ожидая любой плохой новости – от объявленной войны до светопреставления.

– Там посланник от короля Рихарда, – сказала Хильдика, запинаясь. – Его величество просит вас, ваше высочество, присутствовать на королевском суде. Приехал граф Ламброзо… Они ждут в главном зале…

Это было очень не вовремя, но с верховными королями не спорят. Тем более что приезд Ламброзо был неприятной неожиданностью. Ему, вообще-то, было запрещено появляться в Солерно. Но король Рихард, похоже, решил всё по-своему.