Король и Королева Мечей

Арден Том

Но после того, как его единственный сын так ужасно разочаровал его, дядя Онти решил, что его дочери ни на шаг не отступят от пути истинного. Сначала они должны были с триумфом выйти в свет (по идее, Йули должно было хоть что-то перепасть от фурора, который могла произвести Марли), затем должны были последовать триумфальные свадьбы (Йули здесь тоже отводилась вспомогательная роль). Дядя Онти любил порой помечтать о том, что его Марли возьмет в жены сам принц Джегенем. Его Марли могла стать королевой Эджландии!

Ну а мне отводилась роль гувернантки или компаньонки.

— Бедная тетя Владочка! Как вам, наверное, было обидно!

— Обидно? Вовсе нет, милочка. Ты забываешь, что в то время я была совершенно

очарована моими тетками, более похожими на кузин. Понимать, что во всем уступаешь Йули и Марли, — это было так естественно, как видеть, что трава зеленая, небо — голубое, а солнце всходит и заходит. Они были жестоки со мной, но разве я могла обвинять их в жестокости? Тогда, в детстве, мне казалось, что я заслужила такое отношение.

Перед этими девочками открывались радужные... нет, блестящие перспективы. Но сначала, до того, как суждено было осуществиться мечтам моего деда, должны были миновать долгие циклы, сезоны затвора. Ничто не должно было помешать его плану, и потому он держал девочек вдали от света. Но как бы то ни было, боюсь, нельзя сказать, чтобы девочки были так уж невинны.

— Тетя Влада! — округлила глаза Джели. Ее тетка рассмеялась.

— Нет, Джели, я говорю вовсе не о девственной завесе, беречь которую вас наверняка денно и нощно призывали в пансионе госпожи Квик. Что такое невинность? Разве истинная невинность — не душевный настрой? Разве не из-за этого настроя ничто в природе так не прекрасно, как истинно невинная девочка?

— Но тетя Влада, не хотите же вы сказать...

Даже теперь, прожив бок о бок с теткой несколько лун, Джели оставалась во многом верна устоявшимся правилам.

— Милая моя, то, что называешь невинностью ты, я утратила очень скоро после того, как покинула дом моего деда, которого звала дядей. Я была предоставлена самой себе и вынуждена была сама утверждаться в этом мире. — Тетя Влада откинулась на спинку дивана и закурила сигару. — Но сейчас я говорю о невинности иного сорта. Это та невинность, посягнуть на которую не способен ни один мужчина, и все же она может растаять, как снег. И жар, который топит этот снег, исходит изнутри. Никто и не думает о том, чтобы сберечь эту невинность, потому что о ее исчезновении догадываются только тогда, когда ее уже нет. Но я уверена в том, что все это тебе прекрасно известно, моя милая. Если не умом, то сердцем ты меня точно понимаешь. — Тетя Влада склонилась, погладила кудряшки Джели. — Какие чудные колечки... Знаешь, у Марли были такие же волосы.

Джели изумленно смотрела на тетку. А та, глубоко затянувшись сигарой из листьев джарвела, продолжала свой рассказ. Вскоре глубокое контральто Влады и душистый запах дыма погрузили Джели в полудремоту.

— Мой дядя жил в большом доме на берегу озера, по другую сторону реки, протекавшей через Агондон. Тогда это было возможно, потому что еще не был построен Новый Город.

Джели попыталась представить себе такое время, но у нее ничего не вышло.

— Я тебе рассказывала о наших прогулках у озера? Если мы ходили с нянькой, то прогулки получались чопорными и скучными, но когда старушка усаживалась под дерево и дремала, мои кузины принимались мучить меня. Иногда они устраивали за мной погоню, а я должна была прятаться. Больше всего им нравилось загонять меня так далеко, чтобы спрятаться мне было негде. Если же я все-таки пряталась, они не говорили няньке, где я, а говорили, что я убежала, а куда — они понятия не имеют. Как она тогда сердилась! Были у них и другие игры, цель которых заключалась в том, чтобы заставить меня посильнее испачкаться, потому что нянька терпеть не могла перепачкавшихся детей. Тогда ее ярость была подобна гневу верховного бога, узнавшего о том, что ваганский бог без его ведома сотворил Землю. Помнится, как-то раз девочки затолкали меня в камыши у берега.

Мое белое платьице стало мокрым и грязным! О, как меня в тот день наказала нянька!

Но вот когда приехал Пелл, все стало немного лучше.

— Пелл?

— О, не тот молодой человек, о котором ты подумала. Я говорю о его двоюродном деде.

— О сэре Пеллионе?

— Нет, не о Пеллионе. О его старшем брате — Пеллеасе.

— О Пеллеасе?

Джели была весьма озадачена, но лишних вопросов не задавала, поскольку пребывала в полусонном состоянии. Она рассеянно гладила Ринга. Кот перестал рыскать по комнате и прыгнул на диван. Джели надеялась, что кот согреется у огня и перестанет так переживать из-за потери друга.

— Милый кузен Пелл! — воскликнула тетя Влада. — Одно время дядя Онти его очень жаловал. Он надеялся, что Пелл — сын его сестры — сможет заменить утраченного им наследника.

Он доверял Пеллу и любил его. А я как его любила! Когда приезжал Пелл, дядя Онти разрешал нам гулять с ним без няньки. Нянька, конечно, ворчала, но ее никто не слушал. Какую свободу мы тогда обретали! Как мы резвились! Как танцевали! То есть... как танцевали Йули и Марли. Но все же кузен Пелл заботился о том, чтобы я тоже принимала участие в играх. Помнится, мне даже стало казаться, что мои кузины-тетки меня в конце концов полюбят. Развязав ленты на шляпах, размахивая руками, мы играли и играли все вместе, пока тянулся теплый сезон Терона.

Один день запомнился мне особенно. Нянька никогда не разрешала нам подходить к озеру, хотя у того берега, что был дальше от дома, была привязана лодка с веслами. Слуги поговаривали о том, что озеро опасно. Якобы давным-давно, когда наша нянька еще была молода, озеро пытался переплыть один лакей и утонул. Вроде бы его утянули на дно мощные течения на самой середине озера. Но когда мы сказали об этом Пеллу, он только рассмеялся, усадил нас в лодку, и мы уплыли от берега. Как славно шевелил ветерок золотистые кудряшки Марли! Она лениво наматывала локоны на пальцы и улыбалась. Даже Йули была весела и добродушна. Она запела старинную балладу приятным, звонким голоском. Как мы были счастливы! Еще долго потом мне казалось, что тот вечер был самым счастливым в моей жизни.

— Это было только раз, тетя Влада?

— Что, милая?

— Только раз вы катались по озеру?

— О да. Больше ни разу.

— Но почему, тетя?

— Понимаешь, милочка, когда мы выплыли на середину, Пелл вдруг встревожился. «Посмотрите! — крикнул он и дал знак Йули, чтобы она перестала петь. — Видите омут?» Йули нахмурилась. Марли перестала накручивать локон на палец. Мы все посмотрели в ту сторону, куда указывал Пелл, и увидели в самой середине озера таинственный водоворот. Я от страха закричала. Эта воронка могла всех нас затянуть, и все же на какое-то мгновение мне вдруг мучительно захотелось исчезнуть в глубине озера!

Пелл стал быстро грести в обратную сторону и успел вовремя увести лодку от водоворота. Мы все были напуганы. Но пока

Пелл вел лодку к берегу, он настоятельно порекомендовал нам поразмышлять над увиденным. Легкомысленно и глупо мы подплыли почти к самой воронке, не веря рассказам стариков. Получалось... эта мысль меня просто ошеломила... получалось, что что-то в нас стремилось к этому страшному месту?

В ту ночь я долго лежала без сна и все думала о том, какой странный выдался день. Сначала я представляла себе ту идиллию, которую нам показал Пелл, — мягкое, нежное солнце, душистые цветы на берегу, от которого мы уплывали все дальше, прохладная вода, лилии, тростники, радужные стрекозы. Я снова слышала милую песню Йули, звучавшую в такт со скрипом уключин. А потом я снова видела перед собой темную бездну водоворота. Потом я плакала и думала о том уроке, который преподал нам Пелл. Смысла этого урока я так и не поняла до конца, но осознала, что он очень важен.