Король и Королева Мечей
Шрифт:
Йули специально зазвала сестру туда. Она еще только-только начала вставать с постели и ходила с трудом. Царапины на ее лице еще не зажили, и нянька смазывала их какой-то лиловой настойкой. Еще никогда бедняжка Йули не выглядела так уродливо, еще никогда не было так очевидно, насколько Марли красивее ее.
— Сестра, — сказала Йули. — Ты нарушила клятву и испортила нашу игру.
— Но почему же, сестрица? — возразила Марли. — Разве ты не говорила, что он должен как-то проявить себя?
— Да, но разве ты тайком не разжигала в нем страсти? Тут уж Марли не выдержала:
— Мне вовсе не было нужды разжигать в нем страсть.
Йули ахнула.
— Сестра, скажи, что ты шутишь!
Но это была не шутка.
Изуродованная сестра ошеломленно смотрела на Марли, а та выкладывала ей невероятную правду. Действительно, поначалу она, как и Йули, просто мучила несчастного Сайласа.
— Она назвала его по имени?
— Именно так, моя милая. Как видишь, все успело зайти довольно далеко. Сайлас любил ее — так она говорила, и намерения у него были самые благочестивые. Йули стала пытаться отговорить сестру. Что скажет отец? Неужели девушке, которая могла бы возлечь на брачное ложе с самим королем, стоило бросать все ради какого-то бедного храмовника-провинциала? Отец бы ни за что не согласился на такой союз.
«Отец может соглашаться или не соглашаться сколько ему угодно, — фыркнула Марли. — Я все равно выйду за Сайласа. Через одну луну должно состояться его Посвящение. Но теперь оно не состоится совсем. Завтра Сайлас должен пойти к архимаксимату и попросить, чтобы его освободили ото всех обязательств. Мы быстренько поженимся и уедем».
«Но что вы станете делать? Как будете жить?» «Сайлас посвятит свою жизнь науке. В той далекой провинции, откуда он родом, он откроет небольшой пансион. Я стану его помощницей. Какое мне дело до радостей светской жизни, когда в меня влюблен такой мужчина? О сестра, как это вышло славно — все, что ты задумала только для забавы!»
«Сестрица, это безумие!» — вскричала Йули, но Марли не пожелала ее слушать. Кандидат Вольверон ждал в саду, готовый начать уроки.
Но в тот день пошла с ним только Марли.
Оставшись одна, Йули дала волю страстям. Она ругалась. Она рыдала. Она стонала. Но что делать, ей было яснее ясного. Дурочка Марли! Все разболтала! «Я пойду к отцу! — закричала Йули. — Неужто он не положит конец этому безумию?! Еще как положит! Он запрет Марли в ее комнате и скорее уморит голодом, чем позволит связать судьбу с каким-то нищим провинциалом! А его... его отец вышвырнет на улицу!»
Увы, Йули не повезло. В тот день Онти не было дома. Он уехал с визитом к какому-то старому товарищу по торговым делам. Его отсутствие стало роковым. В ярости, потом в тоске, потом — мучаясь от боли, потом — страдая от страха, Йули бродила вокруг дома. Устав, она потребовала у няньки кресло-каталку и велела, чтобы я катала ее вдоль озера. Нянька стала было возражать, но Йули так накричала на нее, что бедная старушка залилась слезами.
Мы отправились в путь по берегу озера. Как трудно находиться рядом с изуродованной и озлобленной девчонкой! Сезон Терона клонился к концу. Озеро подернулось рябью, холодный ветер шелестел в ветвях ив и в тростнике. Где же была Марли... Марли и ее возлюбленный? Йули со злобой представляла их в лесу, где они отыскали потаенную пещеру и предавались там порочным удовольствиям.
В ту пору ни я, ни Йули понятия не имели о том, что собой представляют подобные удовольствия. Но одна мысль о них пугала нас.
Но вышло так, что мы неожиданно наткнулись на них. Помнишь нашу
Какой у них был счастливый вид!
Это зрелище вызвало у Йули страшную вспышку гнева, что она даже не нашла слов. Она поднялась с кресла. Хромая, подошла к лодке, уставилась на влюбленных. Она не стала ни плакать, ни кричать. Она тут же отвернулась, и лицо у нее стало белое-белое. Она опустилась в кресло и тихо велела мне везти ее дальше.
Мы снова тронулись в путь вдоль берега. Я устала, а на небе собрались темные тучи. Да, сезон Терона почти закончился. Упали первые капли дождя, и я стала умолять Йули позволить мне отвезти ее домой. Она сердито велела мне замолчать. Когда мы снова оказались около маленькой пристани, мне стало не по себе. Йули вдруг стала такой спокойной! Я молилась о том, чтобы влюбленные успели уйти.
Но когда мы подошли к пристани вплотную, Йули подняла руку и знаком велела мне остановиться. Она встала, а я чуть было сама не повалилась в кресло от усталости. Йули подошла к лодке и бесшумно, чтобы не разбудить влюбленных, вынула весла из уключин. Затем она отвязала лодку и легонько подтолкнула ее. Затем она вернулась, села в кресло и велела мне везти ее дальше.
Ты спросишь, милая, почему я исполнила ее приказ? Столько лет прошло, а я до сих пор не в силах ответить на этот вопрос. Но вот я говорю об этом сейчас, признаюсь тебе в том, что не знаю, как ответить, но ведь я смутно вспоминаю о таинственном уроке, преподанном нам кузеном Пеллом. Вспоминаю, милая! Разве я не знала все это время о том, что нечто во мне стремится к страшной воронке? Когда-то я думала о том, что мне хочется самой исчезнуть, погрузиться в ужас этого водоворота! Но теперь я понимаю, что в жизни много водоворотов, в которые можно угодить, и для этого совсем не обязательно тонуть.
Мы уже успели обойти половину озера, когда услышали крики и плеск воды. Кандидат Вольверон выпрыгнул из лодки. Думаю, он решил позвать кого-нибудь на помощь. Увы, героя из него не получилось. Он в отчаянии колотил своими тоненькими руками по воде, стараясь отплыть от жадного жерла водоворота. Марли он оставил в лодке, и лодка подплывала все ближе и ближе к черному горлу омута. Марли не умела плавать. Дергаясь, словно какая-то дурацкая кукла, она металась по качающейся лодке. И вот, наконец, слишком поздно, я бросилась в озеро. Но что я могла сделать? Через несколько мгновений лодка вместе с дико кричавшей Марли исчезла в воронке омута.
Все это время Йули сидела в кресле, не шевелясь, как мертвая.
Все произошло мгновенно. К тому времени, как из дому прибежали слуги, сделать что-либо уже было невозможно. В смысле — для Марли. Кандидата Вольверона вытащили из озера. Он наглотался воды и рыдал. Естественно, он был уволен. Только уважение к архимаксимату, как я понимаю, удержало моего деда от судебного разбирательства. Правды он, естественно, так и не узнал. Убитый горем, он вскоре умер.
И вот Йули стала хозяйкой, самой настоящей хозяйкой в отцовском доме. Какие мысли владели ею, когда она стала наследницей? Трудно вообразить. После похорон Онти я с ней не разговаривала. Я получила наследство от моего отца Конечно, маленькое, но я намеревалась распорядиться им с умом и не желала никакой помощи от Йули. Но конечно, я еще много раз потом видела ее в обществе.