Король и палач, или Рукотворные чудеса
Шрифт:
– Погоди-ка, милейший, – холодно сказал король. – Мне послышалось, или ты, как палач, намерен сам судить о справедливости суда? Может, ты оставляешь за собой право отказаться исполнять свои обязанности для компенсации судейской несправедливости? Выскажись, не бойся. В крайнем случае, ты потеряешь заработок, если Мы решим, что ты не годен для своего ремесла, но ведь истина превыше всего, не так ли? Что
– Всё гораздо хуже, Ваше Величество! – весело заявил он. – Ваш покорный слуга сомневается не в выводах и приговоре данного суда, а в выводах и приговорах всех судов на земле. Ваше Величество упомянули мельком процессы против ведьм. В связи с этим можно вспомнить процесс против Жанны д'Арк, которая была церковным судом приговорена и казнена, а потом церковный же суд, исследовав обстоятельства дела…
– Можешь не продолжать, – буркнул король. Как истинный англичанин, он считал правильным именно первый суд. – Мы можем, конечно, усомниться вслух в правильности этого второго суда, но ты всё равно прав насчёт того, что некоторые суды бывают ошибочными. Вывернулся хорошо. Но при этом ты не ответил на вопрос, который Нас интересует больше. Более конкретный. Насчёт того суда, в результате которого ты здесь.
– Но, Ваше Величество, я ничего не могу сказать об этом! – воскликнул палач. – Я не был в числе судей, я ничего не знаю об обстоятельствах дела, как я могу осмелиться высказывать какое-то мнение? Даже частное, мнение, так сказать, постороннего? Не говоря уже о мнении квалифицированном, что подобает судье, но не мне, ведь я не судья. Могу сказать только, как человек, имевший дело с последствиями многих приговоров, что ошибки редко, но бывают. Значит, и в этом
– Да уж, да уж, – согласился король. – Куда уж больше. Молодец. Палач, а вывёртываешься не хуже законника. Я не я, и лошадь не моя. Просто прекрасно. Ты же понимаешь, что Нас, как короля, интересует не общее рассуждение, а частное, но увиливаешь. Ну что ж, ладно. На этом нашу дискуссию… И не смотри на неё! Мы видим тебя насквозь, имей в виду. Мы хорошо представляем себе, что ты скажешь, если Мы спросим, кому, в таком случае, хорошо известны обстоятельства дела. Ей Мы тоже сейчас дадим слово. Но! Это будет последнее слово. Как тому и надлежит быть по закону. И у Нас будут условия. Во-первых, слово будет именно последним. Никаких обсуждений ни с чьей стороны, даже с Нашей. Сказала и достойно ушла из этого мира. Во-вторых, это не будет заявлением о невиновности. Мы не желаем слышать ничего такого, что уронит её честь в наших глазах. Ещё ниже, Мы имеем в виду. Государственная измена уже достаточно низкое дело, не нужно усугублять его лживой попыткой напоследок отомстить, бросив тень на Наш суд. Тем более, что в эту ложь никто не поверит. – Он обвёл публику пристальным взглядом. – Так что ты, француз, будешь стоять наготове. И, приступишь к своему делу, как только она закончит – или как только она начнёт говорить что-то о своей невиновности. Мы надеемся, тут для тебя нет ничего неясного и сомнительного, в отличие от Нашей юриспруденции?
– Нет, Ваше Величество, я всё понял. Слушаю и повинуюсь.
– Однако, – вдруг вспомнил король, – у Нас с тобой осталась ещё одна неоконченная тема для учёной дискуссии, ха-ха. Не думай, что Мы забыли о ней и дадим повод слухам о том, что Мы не могли выиграть спор у палача и потому предпочли его прекратить. Другая тема, не об ошибках судопроизводства, та дискуссия, Мы очень надеемся, окончена. – Он злобно улыбнулся бывшей супруге, которая при этих словах слегка пошатнулась. Как он и говорил, дискуссия, в которой она не могла участвовать, так как понимала, что говорить ей не дадут, не давалась ей легко. – Но ты что-то говорил про какие-то отложенные аргументы?
Конец ознакомительного фрагмента.