Король и пешка (фанфик Сумерки)

Олеговна Катерина

– Ты слишком часто куришь, Эдвард. Особенно для того, кто не курит.

– Если бы я мог выпить, я бы не курил.

– Тебя убьет цирроз печени или рак легких.

– Меня убьешь ты.
– Он был совершенно серьезен, и на одну крошечную секунду я похолодела.

– Ты обещал мне, что именно ты меня убьешь, если влюбишься или если с Эмметом будут проблемы, помнишь? Так как же ты собираешься выполнить обещание, если по твоим словам это я убью тебя?
– Он улыбнулся.

– Я что-нибудь придумаю, amore mio.

Я решила заткнуться на некоторое время, очевидно, что этот разговор не приведет ни к чему хорошему. Возможно, я подсознательно защищалась от чего-то нежелательного. От «чего-то». Если быть уж совсем откровенной,

я противилась только одному – мне не хотелось расставаться с мерзавцем. Во-первых, потому что такой вот экземпляр встречается в жизни крайне редко, мне хотелось изучить его внимательнее, ну, чтобы потом было о чем рассказать внукам на старости лет. Или, возможно, я могла бы написать диссертацию «Мерзавцы. Повадки, особенности рациона, размножение вне воли», таким образом, я могла бы стать доктором наук в области… мерзавцев. Знаю-знаю. Но это все же лучше, чем быть официанткой. Во-вторых, я не собиралась отдавать его какой-либо другой женщине. Нет, уже нет. Но ему знать об этом, безусловно, необязательно. В-третьих, вы не поверите, но мерзавец не такой уж и мерзавец. Правда. Он женился на мне, прежде чем трахать. Причем, если первое получилось у него неважно, то со вторым проблем явно отродясь не имелось. Он носит мне еду из китайского ресторана, сомневаюсь, что он проделывал нечто подобное для других любовниц. Он даже посмотрел со мной «Сумерки». Я думаю, последний аргумент в состоянии приподнять его достаточно высоко в рейтинге идеальных парней.

– Если ты не планируешь развлечь меня приватным танцем, нам лучше ухать. Есть несколько вещей, которые мы должны успеть сделать до вечера. – Конечно, он уже все решил за меня. Он уже надевал свой пиджак. И я покорно соскочила с высокого барного стула.

Когда мы выходили, мерзавец держал меня за руку, одновременно пряча за своей спиной. На самом ли деле он был готов защищать меня так откровенно? Я бы не удивилась, если в перестрелке он принялся бы защищаться мною на манер живого щита. Он был гораздо более значительным и важным, чем я. Эдвард практически уложил меня на пассажирское сидение, постоянно оглядываясь по сторонам. Все это действовало на меня нервирующее. Я глубоко верила в то, что мерзавец может быть нежным разве что с тем, кто был при смерти. Мне же быть при смерти категорически не хотелось.

Нахмурив брови и покусывая внутреннюю сторону щеки, Мейсен вел автомобиль сосредоточенно. Не превышал скорость, не игнорировал правила дорожного движения. Всё это меня пугало. Звучит абсурдно, но меня действительно пугала его прилежность на дороге. Когда плохой мальчик претворяется хорошим – не ждите ничего приятного. Мне хотелось спросить, что происходит. Но я старалась быть достойной женой мафиози: Эдвард часто говорил, что я слишком болтлива. Сегодня он был не в духе, посему я не собиралась давать ему лишний повод, чтобы меня застрелить.

– Что? – Он заприметил мое повышенное внимание к своей персоне. Хотя когда оно было пониженным?

– Ничего.

– Ты слишком пристально смотришь на меня. – Мерзавец смотрел прямо перед собой, на дорогу.

– Это что, запрещено?

– Скажем так, тебе лучше не смотреть подобным образом ни на кого другого.

– Ревнуешь?

– Amore, ты слишком тщеславна. В моем мире подобные взгляды обязательно что-то значат.

– Хочешь сказать, у меня могут быть проблемы не только из-за моего языка, но и глаз тоже?

– Хочу сказать, что у меня могут быть из-за этого проблемы.

– Почему?

– Потому что все твои проблемы – это мои проблемы, детка.

Разве не прелесть? Его откровения всегда были такими значимыми и вместе с тем колкими.

Автомобиль резко дернуло, я уже знала, сие означает, что мы прибыли. Оглядевшись по сторонам, я отметила, что это место кажется мне смутно знакомым. Два угловатых подростка пили пиво в алюминиевых банках, сидя на порожке какого-то заброшенного магазина. Расклеенные повсюду рекламные афиши выглядели блеклыми. В том месте,

где заканчивался асфальт, мягко стелилась дорожная пыль. Люди мерзавца повыскакивали из своих внедорожников, перешли дорогу, постоянно озираясь, покрутились немного на месте, а затем самый огромный из них кивнул Эдварду.

– Оставайся на месте. – Уже выйдя из салона, сказал он мне и хлопнул дверью.

Мерзавец обошел корпус автомобиля, открыл мою дверцу, взял за руку и помог выйти.

– Иди впереди. – Он подтолкнул меня в спину.

– Куда хоть идти?

– К тем дверям. Видишь, где стоят мои люди?

– Окей.

Я двигалась медленно, прислушиваясь к его шагам позади себя. Я только лишь успела перейти дорогу и ступить на утрамбованную пыльную сухую землю, когда раздался неожиданный свист. Плечи неосознанно дернулись. Возможно, мне следовало бежать, но я стояла как вкопанная и ничего не могла с этим поделать. Я больше не слышала позади себя шагов мерзавца, и это напугало меня еще сильнее. Настолько, что я не могла заставить себя обернуться. Однако его люди не выглядели обеспокоенными. С другой стороны, они всегда выглядели так, словно были отмороженными. Медленно обернувшись, я выдохнула с облегчением. Мерзавец стоял на ногах. Кроме того, он целился в тех полупьяных подростков. Угол, под которым его рука держала внушительный ствол с глушителем, был идеален. Я не сомневалась в том, что он выстрелит. Эдвард выглядел так, что сомневаться не приходилось. И только сейчас до меня дошло, что, должно быть, это кто-то из них свистнул. По логике этот свист был предназначен мне. Господи, дорогие мамаши, пожалуйста, воспитывайте своих мальчиков. Иначе за вас это сделает Эдвард Мейсен. Неожиданно Эдвард опустил пистолет. Но продолжал держать парней на мушке своим взглядом. Те, неловко толкаясь, поспешили скрыться. Правильное решение. Хвалю.

Он приблизился ко мне почти вплотную. Его плечи все еще были напряжены.

– Я хотел их застрелить.

– Это было заметно, Эдвард.

– Я передумал в последний момент, я едва успел отменить то действие, которое мой мозг задал моему указательному пальцу. Потому что я подумал, что их смерть огорчит тебя намного больше, чем тот пошлый свист. – Быть может, для него еще не все потеряно? Как думаете?

– Ну… это самая милая вещь, которую для меня когда-либо делали.

Мерзавец ухмыльнулся и движением подбородка приказал двигаться дальше. Когда мы дошли до тех дверей, где нас ожидала охрана, я узнала это место. Днем оно выглядело совсем не так, как ночью.

– В прошлый раз ты сказал, что больше не станешь разрисовывать свое тело.

– Мы здесь не для того, чтобы разрисовывать мое тело.

– Это тату салон. Сюда ходят, чтобы делать татуировки. Для чего мы, по-твоему, приш… НЕТ! Эдвард. Нет. Я серьезно. Даже не думай. – Я трясла головой, как китайский болванчик.

– Почему нет? – Он был совершенно спокоен. Возможно, он еще не понял, что я не собираюсь повиноваться на этот раз. Интересно, хоть одна девушка когда-нибудь рушила планы Эдварда Мейсена?

– Хотя бы потому, что это больно.

– Разве я не стою немного боли?

– Этого недостаточно. – Конечно, я лгала.

– Сегодня четверг. Годовщина нашего знакомства. Можешь считать это моим подарком тебе. Дурной тон отказываться от подарков, ты знаешь?

– Эдвард. Дурной тон – дарить нежеланные подарки.

– Бьюсь об заклад, ты не приготовила для меня никакого подарка. Желанного или нежеланного. А ведь это привилегия женщин – помнить обо всех мало-мальски значимых датах. – Я промолчала, и он продолжил. – Ты такая неблагодарная. Мы сегодня все делаем так, как этого хочешь ты. Мы сходили в клуб, в который ты так хотела попасть, однако, оказавшись в нем, ты просто-напросто сидела на стуле. Ты могла посидеть на стуле и дома. Знаешь, каких усилий мне стоило организовать это, сохраняя тебя в полной безопасности? И вот теперь я хотел преподнести тебе свой подарок, а ты опять недовольна. У тебя нет подарка для меня. Но у тебя есть шанс сделать мне приятно, приняв мой. Однако ты отказываешься от этого шанса. Ты такая неблагодарная…