Король и спасительница

Выборнова Кристина

— Дачники в город возвращаются, — подумала вслух я, повернулась и ойкнула.

Рядом с пустующим каменным троном, который уже немного потрескался и оброс мхом, стоял обращенный в статую Сьедин! На лице его была все такая же мерзкая улыбка,

рука застыла на полувзмахе, и повернут он был так, что, казалось, собирался присесть на трон, но вдруг передумал.

— Ты чего, Сонь? — испугалась Натка и тоже повернулась. — О господи. Значит, они его сюда перетащили.

— И правильно, чего ему на главной площади-то делать, — резонно заметил Геф и с ухмылкой щелкнул Сьедина по каменному носу. Лид членовредительствовать не стал, но смерил своего окаменелого сородича задумчивым прищуренным взглядом. Единственной, у кого реакция на Сьедина оказалась бурной, была Лизка.

— Ты чего щелкаешь?! — набросилась она на Гефа. — Ему же больно!

— Да чтоб ему вообще провалиться, — буркнул Геф в сердцах.

— Ну ты чего! Он и так грустный, — снова изумила нас Лиза и пошла к Сьедину с протянутой рукой. Я поспешно оттащила ее назад и строго сказала:

— Только не вздумай желать, чтобы он ожил. Это тот самый король, который нас чуть всех не убил, я тебе рассказывала.

— Действительно, не надо, — поддержал меня Лид и добавил странным тоном:

— Еще не время.

— Не время?! — ужаснулась Натка. — То есть ты хочешь

сказать, что когда-нибудь наступит такое время, что и этого расколдуют?

— Конечно, — подтвердил Лид. — Для меня же оно наступило.

— Твое величество, прости меня, ну ты сравнил…

— Я ведь не так уж отличался от него, когда меня только заколдовали. Просто эти триста лет пошли мне на пользу, дав время поразмыслить над тем, что я делал и зачем, — Лид подхватил с травы свое пальто и мой пуховик. Натка тоже подняла свою куртку и пробормотала:

— Вот и пусть он еще посидит. И надеюсь, что я не доживу до того времени, когда какая-нибудь идиотка его расколдует. Пойдемте машину поймаем — и в город? Мне интересно, телики они там нормальные уже изобрели или опять одно радио будем слушать?..

Она пошла по направлению к роще, за которой слышался гул шоссе. Мы все двинулись следом за ней, только я через несколько метров почему-то оглянулась через плечо. Статуя Сьедина, неподвижно торчащая в желтом солнечном мареве, казалось, смотрела на меня, и мне вдруг почудилось, что его улыбка и правда не столько противная, сколько усталая и грустная. Вот ведь паршивец, даже заколдоваться сумел в выгодном свете!

…А может, есть в нем и что-то хорошее, чего я разглядеть не могу. Наверное, через много лет это увидит другая спасительница.