Король интриг
Шрифт:
Выхватываю материю и к себе прижимаю.
Улыбнувшись, совершенно не стесняясь своего обнаженного вида, он встал рядом со мной, заглядывая в глаза.
— Полин, я счастлив, что ты тогда ошиблась.
— Да?
— Нет, блин. Креветка, прекращай думать, что я клоун. Откуда, вообще, сомнения?
— Наверно, потому что ты постоянно ржешь.
Он снова смеется и как-то по-свойски прижимает к себе.
Ауч. Меня даже семеро не удержат. Ноги подкосились, а сердце вот-вот откажет.
— Сегодня
Я собралась ответить, но Назар поцеловал меня и, включив совесть на полную мощность, прошел к шкафу, доставая с полки шорты. Я еще раз открыла рот, чтобы вставить свои, как мне казалось, сто рублей, но разве умные мысли придут в голову, когда перед твоими глазами маячит шикарная задница?
Единственное, что смог выдать мой мозг, это: «А-а-а. Б-б, В-в-в и мягкий знак», даже хорошо, что я рот не открыла. Честное слово, точно опозорилась бы. Со вздохом я схватила свои вещи и первая добралась до ванной, закрыв дверь прямо перед длинным носом блондина.
— Кто не успел, тот в универ едет неумытым.
Так-с.
Нельзя витать в облаках, нужно оставаться сильной и независимой. Запрещено думать о зефирках, разрешено смотреть на реальность. И пока она безоблачная, можно смело ею наслаждаться. Кстати, про еще один запрет забыла, нельзя слюни пускать, вспоминая залипательный торс.
Да-да.
Поэтому, когда, сделав свои дела, я собралась выйти, решила, что надо появиться перед парнем с видом человека, который никому вчера в любви не признавался. Будто я не три слова сказала, а чихнула неудачно.
Вот. Именно так и сделаю.
Думаете, получилось?
Ни черта подобного.
Стоило мне только оказаться возле парня, так я тут же превратилась в сгущенку, которая по горячему блинчику стекает.
Эх, что любовь с людьми творит. Они тупеют и дуреют. А еще превращаются в фантазеров. Будь фантазеры неладны.
— Полин, все нормально?
Коне-е-ечно, только я горю немного. Огнетушитель есть?
— Если ты успела что-то напридумывать, то бери свою конституцию и выбивай бред из головы.
— Ничего я не придумала. Просто не выспалась. Ты на меня всю ночь ноги закидывал.
Вот он сухарь. Ей-богу, соображалка у него не работает по утрам. Я просто нервничаю, волнуюсь, это нормально для такой ситуации. Не прыгать же мне от радости по всей квартире с криком: «Ал-ла-лей-ла».
— Не благодари, креветка. Я чувствовал, что ты этого хочешь.
У него тик? Чего подмигивает? Да и почему, собственно, у него с утра такое настроение веселое? Он не человек, что ли? Где хмурость и желание уничтожить планету?
Назар уже у двери стоял и терпеливо, по его словам, ждал, пока я по комнате его вещи разбросанные собирала. Кажется, не он один переродился.
Благо еще, я вещи эти складывать в стопочку не начала, иначе можно было меня смело в дурку везти на опыты.
Если Назар и удивился моему перевоплощению, то, слава богу, вида не подал. Иначе от слов: «Эх, как я умею людей менять» появилось бы желание сигануть с крыши.
— Полин, захвати мой телефон. Он где-то под столом валяется.
Ага, захвачу и потом по башке тебе им стукну, чтобы приказывать мне больше не вздумал. Хватаю трубку и в сумку кидаю. Не, ну правда, руки-то у меня не отвалятся после этого.
— Должен будешь, — кричу ему и сама к двери лечу, гадая, успею ли я на первую пару или нет.
Уже сидя в машине, услышала, как мой мобильный оповестил нас о новом сообщении.
Витамин: «Нужно поговорить».
Ох, и как я забыла-то о нем?
Губу прикусила и к окну отвернулась, думая о том, каким образом казнить друга.
— Креветка, а может, ну ее, учебу? Я тебя замуж взять обещал. Поехали в загс.
Пожалуйста, кто-нибудь, сотрите с моего лица эту идиотскую улыбку. Она мне весь имидж портит, честное слово.
— Не, Суханов, в грехе жить будем. Рано мне еще в загс ехать. Тем более посадят меня скоро. Вот прибью Витамина, так сразу и посадят. Дождешься или не уверен?
Вспомнились его слова, которые он Любани говорил: «А я ведь не дождусь. Я себя знаю».
— Я сам с ним поговорю. Сначала я. Потом, если захочешь, ты.
И тоном таким сказал, после которого возразить сложно. Сложно, но мне по силам.
— Почему это?
Он паркуется возле универа, разворачиваясь ко мне всем корпусом.
— Парня жалко, ты ж его растерзаешь, — а глаза блестят, словно еле сдерживается, чтобы не заржать и в тоже время в них читается беспокойство, — У него голова лопнет от твоих умных фразочек.
— Не лопнет. Он привыкший. — А затем, на секунду задумавшись и вспоминая какие-то мелкие незначительные детали, добавляю: — Спасибо за то, что никогда не врал мне.
Ведь так и было. Мы ведь с самого начала не врали друг другу. Обманывали многих, но не себя же.
В глазах парня проскользнула какая-то тень, и он взгляд отвел. Не знаю, что это было, и догадаться я не успела, потому что в окно забарабанили, и, обернувшись, я увидела Алипатову, которая на стекле сердечко вырисовывала.
— Без меня не уходи. Домой вместе поедем.
— Конечно. Ты все еще продолжаешь быть моим халявным водителем.
Целую его в щеку и выпрыгиваю из машины, тут же слыша, как он снова заводит двигатель и, посигналив, трогается с места.