Король крыс
Шрифт:
— Спасибо. — А потом повернулся к Марлоу. — Это действительно делает жизнь стоящей. Я очень рад. И мне нравится в них участвовать, Питер, это действительно делает жизнь стоящей.
— Да, — согласился раздраженный Марлоу. — Я рад, что все в порядке.
Шон в последний раз нерешительно улыбнулся, потом быстро повернулся и поспешно ушел.
— Будь я проклят! — Кинг сел.
Марлоу тоже сел. Он достал коробочку с табаком и свернул сигарету.
— Если бы не знать, что он мужчина, можно было бы поклясться, что он женщина, — заявил Кинг. — Красивая
Марлоу устало кивнул.
— Он не похож на остальных трудяг, — сказал Кинг, — это совершенно точно. Нет, сэр. Совсем не похож. Боже, в нем есть что-то, чего не… — Кинг запнулся, попытался найти слово и беспомощно продолжил. — Не знаю, как сказать. Он… он, черт побери, женщина! Помните, как он играл Дездемону? Боже мой, да готов поспорить, что от его вида в женском наряде у каждого парня в Чанги становилось тесно в штанах. Нельзя винить человека за то, что его вводят в соблазн. Я соблазнен, как и другие. И если мужчина говорит обратное, он наверняка врет. — Потом поднял глаза на Марлоу и внимательно стал рассматривать его.
— О, Бога ради, — раздраженно бросил Марлоу. — Вы что, считаете меня тоже гомиком?
— Нет, — спокойно сказал Кинг. — Мне вообще-то все равно. По крайне мере настолько, насколько меня это касается.
— Ну так я не гомик.
— Звучит чертовски убедительно, — с ухмылкой заметил Кинг. — Что, поссорились с любовником?
— Убирайтесь к дьяволу!
Спустя минуту Кинг вкрадчиво спросил:
— Вы давно знаете Шона?
— Он был в моей эскадрилье, — неохотно сказал Марлоу, — и я был выделен приглядывать за ним. Я очень близко узнал его. — Он погасил горящий кончик своей сигареты и высыпал остатки табака в коробочку. — Короче говоря, он был моим лучшим другом и очень хорошим летчиком. — Питер посмотрел на Кинга. — Он мне очень нравился.
— Был ли он таким прежде?
— Нет.
— О, я понимаю, что в то время он не одевался как женщина, но черт возьми, должны же были проявляться его склонности.
— Шон никогда так себя не вел. Он был очень красивым, ласковым парнем. В нем не было ничего от женщины, просто он отличался некоторым… состраданием.
— Вы видели его когда-нибудь голым?
— Нет.
— Это существенно. Никто другой не видел тоже. Даже полураздетым.
Шону была отведена в театре отдельная клетушка; ни у кого другого в Чанги такой привилегии не было. Даже у Кинга. Но Шон никогда не спал там. Мысль о Шоне, который находился один в комнате с замком на двери, была слишком опасной из-за того, что многие в лагере не скрывали свою похоть, а у остальных она была готова выплеснуться наружу. Поэтому Шон спал всегда в одной из хижин, но переодевался и мылся в отдельной комнате.
— Что произошло между вами? — спросил Кинг.
— Я чуть было не убил его. Однажды.
Разговор внезапно прекратился. Оба собеседника внимательно прислушались. Ничего, что-то вроде вздоха, неясного ощущения. Кинг быстро оглянулся по сторонам. Не увидев ничего необычного, он встал и влез в окно. Марлоу последовал за ним. Мужчины в хижине тоже прислушивались.
— В чем дело? — тихо спросил Кинг.
— Не знаю, — ответил, прислушиваясь, Марлоу. Люди по-прежнему перемещались по лагерю, но скорость почти незаметно увеличилась.
— Эй, посмотрите-ка, — прошептал Текс.
К ним, вверх по склону, огибая угол тюрьмы, шел капитан Браф. Потом за ним появились другие офицеры, направляясь к хижинам, где содержался рядовой состав.
— Могут быть неприятности, — кисло сказал Текс.
— Возможно, это обыск, — сказал Макс.
В мгновение ока Кинг встал на колени, отпирая черную коробку. Марлоу торопливо бросил:
— Увидимся позже.
— Держите, — сказал Кинг, бросая ему пачку. — Ну, а увидимся вечером, если хотите.
Марлоу выскочил из хижины и побежал вниз по склону. Кинг выдернул трое наручных часов, которые были спрятаны в кофейных зернах. Минуту подумав, он встал на стул и запихал часы в листья на крыше. Он знал, что все видели его новый тайник, но ему было все равно, потому что с этим теперь ничего нельзя было сделать. Потом он запер черную коробку, и в этот момент в дверях появился Браф.
— Ладно, парни, давайте выходите.
Глава 4
Питер Марлоу думал только о своей фляге с водой, пока проталкивался через потный муравейник пленных, строящихся вдоль асфальтированной дороги. Он изо всех сил пытался вспомнить, наполнил ли он флягу, но не был уверен в этом.
Он взбежал по ступенькам в хижину. Но хижина уже была пуста, а в дверях стоял грязный корейский охранник. Марлоу знал, что ему не позволят пройти, поэтому развернулся, нырнул под свес крыши и перебежал к другому входу в хижину. Он успел проскочить к своей койке и схватить флягу до того, как его заметил охранник.
Кореец мрачно выругался, подошел и знаком приказал положить флягу обратно. Но Питер Марлоу торжественно отдал ему честь и заговорил на малайском, который понимали многие охранники.
— Здравствуйте, господин. Возможно, нам придется долго ждать, и я прошу вас разрешить мне взять мою флягу, потому что у меня дизентерия. — Говоря это, он потряс флягу. Она была полной.
Охранник вырвал флягу у него из рук и подозрительно обнюхал ее. Потом вылил немного воды на пол, сунул флягу Марлоу, снова обругал его и показал рукой на выстроившихся на улице людей.
Марлоу поклонился, чувствуя облегчение, и побежал в строй к своей группе.
— Где тебя носили черти, Питер? — спросил Спенс, раздраженный приступами дизентерии.
— Все в порядке, я здесь. — Сейчас, когда у Марлоу была его фляга, он был настроен легкомысленно. — Давай, Спенс, строй ребят, — сказал он, подначивая его.
— Иди к черту. Парни, стройтесь. — Спенс пересчитал людей и потом спросил: — Где Боне?
— В госпитале, — объяснил Эварт. — Ушел туда сразу после завтрака. Я сам отвел его.