Король крыс
Шрифт:
— Почему, черт возьми, ты мне раньше об этом не сказал?
— Ради Бога, я проработал весь день на огородах! Цепляйся к кому-нибудь другому!
— Да успокойся ты, черт побери!
Но Питер Марлоу не слушал ругательства, болтовню и сплетни. Он надеялся, что полковник и Мак тоже прихватили свои фляги.
Когда группа была пересчитана, капитан Спенс подошел к подполковнику Селларсу, который лично нес ответственность за четыре хижины, и козырнул.
— Шестьдесят четыре человека, как и должно быть, сэр. Девятнадцать здесь, двадцать три в госпитале, двадцать
— Хорошо, Спенс.
Когда Селларс получил данные по своим четырем хижинам, он передал их дальше полковнику Смедли-Тейлору, отвечающему за десять хижин. Потом Смедли-Тейлор передал свои сведения дальше. Следующий офицер передал их своему начальству, и эта операция повторялась по всему лагерю, внутри тюрьмы и вне ее, до тех пор, пока общие данные не доходили до коменданта лагеря. Тот сложил количество людей в лагере с количеством людей в госпитале и количеством пленных, занятых на работах, а потом доложил общие цифры капитану Иошиме, японскому представителю. Иошима обругал коменданта лагеря, так как в списке не хватало одного человека.
Паника на час охватила лагерь, пока отсутствующего человека не нашли на кладбище. Полковник доктор Рофер из королевской медицинской службы накинулся на своего помощника, полковника доктора Кеннеди, который пытался объяснить, как трудно быстро составить отчет, после чего полковник Рофер обругал его вторично и сказал, что это является его обязанностью. Потом Рофер отправился с повинной к коменданту лагеря, который выбранил его за плохую работу, а потом комендант лагеря пошел к Иошиме и постарался вежливо объяснить, что человек был найден, но трудно без задержки выдавать правильные цифры. А Иошима обругал коменданта за плохую работу и напомнил ему его ответственность: если он не умеет уследить за несложными расчетами, возможно, пришла пора возложить на какого-нибудь другого офицера обязанность командира лагеря.
Пока строй пленных то тут то там взрывался раздражением, корейские охранники обыскивали хижины, особенно офицерские. В них, по мнению охраны, должен был быть спрятан радиоприемник — связующая ниточка с живым миром, надежда людей. Охране хотелось найти приемник, как это уже было пять месяцев назад. Но и охрана, и пленные изнемогали от жары, и обыск был поверхностным.
Пленные обливались потом и отчаянно ругались. Несколько человек упали в обморок. Дизентерийные больные вереницей бегали в уборные. Те, которым было очень плохо, здесь же садились на корточки или ложились на землю, отдаваясь боли. Здоровые не замечали вони. Она была привычным делом, так, как привычны были непрерывное снование в уборные, да и сам процесс ожидания.
Через три часа обыск окончился. Людей распустили. Они хлынули в хижины и в тень, задыхаясь, улеглись на койки или отправились в душевые, раздраженно дожидаясь, пока вода снимет головную боль.
Питер Марлоу вышел из душа. Он обмотал саронг вокруг пояса и направился в бетонное бунгало, где жили его друзья, его группа.
— Puki'mahly! — ухмыльнулся Мак. Майор Маккой был непокладистым шотландцем невысокого роста с хорошей выправкой. Двадцать пять лет, проведенных
— 'Mahlu senderis, — ответил Питер Марлоу, с удовольствием присаживаясь на корточки. Малайские непристойности всегда забавляли его. У этих слов не было дословного перевода на английский, потому что «puki» означало определенную часть женского тела, а «'mahku» — «срамной».
— Ублюдки, неужели вы не можете хоть один раз поговорить на хорошем английском? — сказал полковник Ларкин. Он лежал на своем матраце на полу. Ларкин задыхался из-за жары, а голова болела из-за перенесенной малярии.
Мак подмигнул Питеру Марлоу.
— Мы все время ему объясняем, но в его тупую башку ничего не лезет. Полковник безнадежен!
— Верно, приятель, — согласился Питер Марлоу, копируя австралийское произношение Ларкина.
— За каким чертом я с вами двоими связался, — устало простонал Ларкин, — я так и не пойму.
Мак ухмыльнулся.
— Потому что он лентяй, правда, Питер? Мы с вами всю работу делаем, а он сидит и притворяется, что встать не может, и все из-за того, что у него легкий приступ малярии.
— Puki'mahly. И дайте мне попить, Марлоу.
— Слушаюсь, сэр, господин полковник! — Он протянул Ларкину свою флягу с водой. Когда Ларкин увидел ее, он улыбнулся, превозмогая боль.
— Все в порядке, дружище Питер? — тихо спросил он.
— Да. Господи, я на какое-то время голову потерял.
— Мак и я тоже.
Ларкин отхлебнул воды и бережно вернул флягу.
— Вы хорошо себя чувствуете, полковник? — Питера Марлоу смутил цвет лица Ларкина.
— Проклятье, — сказал Ларкин. — Нет ничего, что не могла бы вылечить бутылка пива. Завтра поправлюсь.
Питер Марлоу кивнул.
— Лихорадка у вас по крайней мере прошла, — сказал он. Потом, с подчеркнутой небрежностью, вытащил пачку «Куа».
— Бог мой, — одновременно ахнули Мак и Ларкин. Марлоу вскрыл пачку и дал каждому по сигарете.
— Подарок от Деда Мороза!
— Где вы, черт возьми, их взяли, Питер?
— Подождите, давайте немножко покурим, — мрачно сказал Мак, — перед тем, как услышим плохие новости. Он, возможно, продал наши тюфяки или что-нибудь в этом роде.
Марлоу рассказал им про Кинга и Грея. Они слушали с растущим изумлением. Затем поведал историю с обработкой табака, они слушали молча, пока он не упомянул про предложенные ему проценты.
— Шестьдесят и сорок! — радостно выпалил Мак. — Шестьдесят и сорок, о, Бог мой!
— Да, — сказал Питер Марлоу, не правильно истолковав реакцию Мака. — Представьте себе! Так или иначе, я просто показал ему, как это делается. Кажется, он удивился, когда я ничего не взял взамен.
— Вы отдали способ даром? — Мак был ошеломлен.
— Конечно. Что-нибудь не так. Мак?
— Почему?
— Ну, я не мог вступать в сделку. Марлоу не торговцы. — Питер говорил так, как будто он имел дело с маленьким ребенком. — Это просто невозможно, старина.