Король-Наёмник. Кровь Ларингии

Городчиков Илья

Неожиданно резко старик рванулся вперёд, рассекая воздух слитным ударом обоих мечей. Я едва успел шагнуть назад, чувствуя, как слетает срубленный с моей бороды волос. Ещё бы четыре сантиметра и бой бы закончился только начавшись. О том чтобы контратаковать у меня не было и мысли, ведь ватаниец попёр вперёд как гора, рассекая воздух мечами, превращаясь в смертоносную мельницу. Я отпрыгивал, пригибался, шагал и всячески старался убраться подальше от этого жуткого воина с ужасом понимая, куда я ввязался. Теперь я был не уверен, смог ли бы победить его даже Бернд, чьи навыки были в разы лучше моих.

Ватаниец шагнул в мою сторону и с невероятной силой рубанул мечом. Я успел закрыться щитом, но удар пришёлся вбок, из-за

чего левая рука рванулась и кисть, до того удерживающая лямку щита, взорвалась болью. Я закричал от боли и сбросил щит в сторону, уворачиваясь от следующих ударов. Старик работал обеими руками просто на «отлично», не давая мне ни секунды продыху. В какой-то момент ему всё-таки удалось меня достать: я успел отбить саблей один из его мечей, но второй попал мне в голову. Благо, металл оказался крепким, а удар пришёлся вскользь, и мне удалось выжить. Не смотря на мягкий подшлемник, звон в голове от удара был подобен колокольному набату, и я чуть не упал на мостовую, лишь чудом устояв на ногах. Ватаниец попытался добить меня, но я увернулся, медленно приходя в себя. С каждой минутой язычник становился всё медленнее и медленнее, но мощь в его ударах не уменьшилась, отчего из-за врубавшихся в толстые доски мостового настила мечей бурей летели щепки. Но старость брала своё, и даже опыт не позволял ему взять верх над, хоть и молодым, но вёртким наёмником.

Однако мои силы тоже были не бесконечными. Уже несколько раз я был на краю перед смертью, едва не попадая под быстрые удары опытного воина. Недавно полученная в бою рана всё сильнее напоминала о себе, а отбитая левая рука и вовсе перестала подавать признаки жизни, плетью вися вдоль тела.

В один момент на мои глаза попал незащищённый от чешуйчатой брони бок, и я ударил в него, вложив в это единое движение все свои силы. Закалённый клинок сабли хоть и был придуман для рубящих ударов, а положение для атаки было не удобным, но здесь он смог войти в разгорячённое от битвы тело ватанийца, легко пройдя кожаный слой кирасы. Язычник глубоко вдохнул и стал заваливаться вперёд. Кровь потекла по клинку сабли, и я с усилием провернул клинок в ране, расширяя её.

Язычник ещё попытался схватить меня своей громадной рукой, но силы покидали его, вместе с выливающейся из раны кровью. Он смотрела на меня с неистовой злобой, но я видел, как уходит цвет из его зрачков. Рывком вытащив саблю из бока старика, я толкнул его ногой в грудь, отчего он с грохотом и звоном повалился на искалеченную временем мостовую.

Я встал над раненным воином, зажимающим пятернёй грубую рану в боку. Кровь сочилась между его сухих пальцев, красным пятном расплывающаяся по мостовой. Я посмотрел в его глаза и не увидел ни страха, ни былой ярости, а только одну единственную просьбу. Просьба страшная, но справедливая. «Добей» - это всё что я видел в его глазах.

Просьба его была священной и справедливой. Этот воин искал свою смерть в бою, и он её нашёл, а мучить людей я не привык, и потому решил исполнить его просьбу. Ватаниец понял это и отклонил голову назад, обнажая крепкую шею. Удобнее перехватившись за скользкую от крови рукоять, я с размаху вонзил её в шею, пробивая кожу, горло и вгрызаясь меж позвонков. Пара секунд, и, в последний раз выгнувшись, ватаниец перестал дышать, а я устало сел на мостовую, утирая пот со лба рукавом.

– В порядке? – подбежал ко мне Бернд и, получив ответ в виде утвердительного кивка, добавил, - Не ожидал. Я думал он тебя просто размажет.

Я ничего не ответил, просто поднялся и побрёл к Хохлику, в телеге позади которого был бурдюк с водой. Одной рукой орудовать было сложно, но тут мне помог Сезар, и я смог вдовль напиться, пока Фабрис осматривал руку, чувствительность которой практически полностью потерялась. Однако лекарь констатировал простой ушиб и убедил меня в том, что через несколько часов чувствительность должна будет вернуться.

Пока

я переводил дух, воины занимались тем, что активно проверяли как мёртвого ватанийца, так и убитых им путников. Оказалось, что под доспехами язычника было уже много недавно полученных ран, которые должны были сильно его ослабить и спасли меня. Я же ещё раз осудил себя за очередной глупый поступок, который чуть не привёл меня к могиле.

Из трупов, лежащих на мосту и под ним, стало понятно, что горец смог вырезать целый караван со всей охраной из нескольких человек и самих купцов. Похоже, его не интересовали никакие богатства, поскольку животные были отпущены, и их следы в земле уходили куда-то в лес, а телеги с товаром сейчас валялись под мостом перевёрнутые. Новички было ринулись подбирать выпавший товар, но грозный окрик командира очень быстро заставил их остановиться, после чего отдал приказ собирать только снаряжение, деньги и съестные припасы. Решение было оправданным, поскольку появление вооружённого отряда с торговыми товарами и без обоза много у кого могло вызвать вопросы, а уж если потом найдут погибших торговцев, то у местных властей, может быть, появится легитимный повод выдать нам крепких оплеух, и такого исхода нам точно не хочется.

Собрав все полезные вещи, мы продолжили свой путь до столицы Кловиса. От места стычки до города оставалось всего пара дней пути, и меня сей факт сильно радовал. Всё-таки, не смотря на прожитый уже здесь срок, к таким длительным переходам я не привык, и по сей день каждый вечер с удовольствием снимая ботинки, разминал уставшие ноги. Да и желание увидеть настоящий большой средневековый город с каждым днём всё больше и больше усиливалось. А Орлаён, где и решил устроить свою ставку герцог Кловис, гремел славой по всей Ларингии. Некогда Орлаён был простой пограничной крепостью, которые во множестве строили на границах с тогда ещё диким Рюглендом, откуда постоянно лезли дикие племена. Со временем, благодаря обузданию Рюгленда и открытию многих месторождений, город перестал быть простой крепостью, превратившись в один из огромнейших городов. Судя по тому, как рассказывал о нём Зеф, который был родом из этих земель, увидеть что-то более прекрасное будет очень трудно.

Наконец, на шестнадцатый день пути, мы вышли в предместья города. Торговое его начало показывалось уже здесь во множестве богато украшенных купеческих домов, у многих из которых ошивалась охрана. С небольшого холмика, на котором мы стояли, было отлично видно, что Орлаён в разы больше и богаче Мальеры. Сотни, тысячи домов, плотно застроенных вокруг городской крепости, были расчерчены паутинками улиц, составляя интересный и замысловатый узор. Также отлично виднелись несколько сине-зелёных речушек, простирающихся меж домов. Хотя, одна из них была вполне широкой и звалась Вериной. Река являлась притоком Рюга и сильно способствовала речной торговле.

Дома здесь выглядели совсем иначе. Если во владениях де Терзита, известных множеством лесов, дома в большинстве своём строились из дерева, то в Орлаёне примерно треть города была построена из камня, который в излишке добывался в многочисленных здешних шахтах, хотя небогатые дома многочисленных крестьян оставались сложенными из дерева, иногда облепленного внешне речной серой глиной. Интересной деталью было и то, что у города имелись несколько воистину широких улиц, на которых могли разойтись по меньшей мере по четыре телеги. Для небольших средневековых городов это было очень необычно, но здесь, похоже, старались делать всё, чтобы торговля жила. Особенно это были видно и слышно на нескольких торговых площадях, коими была усеяна территория города. Чем ближе мы подходили к городу, тем больше чувствовался идущий от города запах, и в этот раз он был отнюдь далеко не из приятных. От города откровенно несло помоями, запах коих проникал в тело через ткань одежды. Даже приятный запах еды не перебивал смрад.