Король-Наёмник. Кровь Ларингии
Шрифт:
К шатрам знати не пускали, перегородив проходы, герцогские пехотинцы. Кто попало туда не проходил, хотя краем глаза я всё-таки заметил группу весьма неоднозначно одетых дам, сразу пошедших в сторону одного из самых больших шатров, сшитого из белых шёлковых и золотых парчовых полос. Одна такая ткань стоила очень приличных денег, а подобных шатров я сейчас видел несколько десятков штук. Выдайте мне всю использованную при пошиве шатров ткань, и я смог бы осуществить все мои идеи по созданию войска, но, увы и ах, эти огромные средства пошли на пошив больших палаток.
У лагеря было сколочено большое ристалище с высокими трибунами, где уже стали рассаживаться горожане.
Я уже было успел задремать, как неожиданно загромыхали трубы. Показалось, что это была отдача приказов и захотелось сразу пойти в бой, но через пару мгновений сообразил, что нахожусь не на поле боя, а на турнире, и пальцы тут же отпустили рукоять сабли.
На ристалище под звуки труб въехали два рыцаря на здоровенных конях, в крепких латных доспехах и с раскрашенными щитами. У одного из них щит был раскрашен рисунком знакомого мне герба. Чёрный круг на белом фоне с двумя скрещенными золотыми копьями. Такой герб имел на сюрко один из герцогских охранников и я, кажется, даже помнил его имя. Элиос Лансьер – так звали этого рыцаря, и его турнирное копьё было выкрашено в бело-жёлтую полоску. Второго рыцаря, к сожалению, я не знал, но это только прибавляло ему в моих глазах симпатии. Очень уж этот Лансьер нехорошо на меня смотрел. Словно не на пыль под ногами, а на здоровенную такую коровью лепёху.
Второй рыцарь имел на щите и сюрко совсем иной герб. На фоне из больших синей и красной линий была связка серебряных колосьев. Его род я не знал, но конём и снаряжением он вовсе не уступал своему оппоненту.
Оба секунданта подошли к бойцам, проверяя их доспехи и копья. Через несколько секунд, стоящий на противоположной трибуне главный судья поднял руку вверх, вновь затрубили пажи, и кони, ударив в снег копытами, начали набирать скорость. В длину ристалище было метров сто двадцать, и до столкновения было всего ничего. От интереса я даже привстал на трибунах, и поднял сжатые к груди кулаки. Я был всего на одном таком турнире, да и то он был не настоящим. Бойцы на нём были такими же, как и я, реконструкторами, а от того всё происходящее ощущалось с некоторой фальшью, хоть эмоций доставляло изрядно.
Здесь же турнир был другой. Воины, которые сейчас готовы схлестнуться друг с другом, были мастерами своего дела, и положили на обучение воинскому ремеслу всю свою жизнь, да и окружающая действительность добавляла антуража.
Ржание коней, удары их ног о притоптанный снег, крики толпы. Кони несли рыцарей на своих спинах с такой огромной скоростью, что отпечатывались на сетчатке лишь пятнами. Наконец, они сблизились, и раздался удар! Он оказался столь яростным и тяжёлым, что копья треснули на мириады щепок, а сталь доспехов заскрипела от приложенной на наконечники копий силы. Щит рыцаря с колосьями треснул, а сам всадник сильно отклонился назад и в бок от удара. Меж крепких досок щита застрял наконечник бело-золотого копья, а его обладатель… Лансьер раскинулся
Рыцарь с серебряными колосьями на щите едва смог остановить разбушевавшегося коня у противоположной стены ристалища, и победно поднял своё копьё к небу, что-то закричав на ларингийском языке. Слов его было не слышно из-за забрала, скрывавшего лицо рыцаря, и победного крика толпы.
– Молодец, Чампдьяргент. Уделать Элиоса Лансьера – дорогого стоит. – ухмыльнулся сидящий рядом со мной мужчина в плаще.
Я посмотрел на него. Мужчина был не молод, и его лоб давно испещрили глубокие морщины. Кожа недовольного комментатора, похоже, не знала загара, а значит, он был далеко даже не из обычных горожан. Левый глаз мужчины пересекал грубый косой шрам, из-за чего казалось, что он вечно щурится.
– А кто этот Чампдьяргент? – поедаемый интересом спросил я у мужчины, - Я не видел его герба в битве с язычниками, а говорят, что собрали туда почти всех рыцарей герцогства.
Мужчина повернулся ко мне и с удивлением смерил меня изучающим взглядом.
– Чампдьяргент – странствующий рыцарь Ларингии. С ним я лично не знаком, но знаю, что он не успел на битву всего на несколько часов. А вы кто сам будете? Торговец? Ремесленник? Дворянин? Хотя, точно не последнее. Слишком наглые у вас манеры.
– Вадим. Десятник и временный глава «Кабаньей головы». – я протянул раскрытую ладонь.
– Анселм Вирт. – мужчина пожал мою ладонь, - Слышал о вашем отряде. Говорят, вы боялись язычников, как деревенские девки первого раза.
От захлестнувшего меня негодования я щёлкнул челюстью и спросил, - Кто такую брехню рассказывает?!
Голос оказался неожиданно низким и тихим, но отчётливым. Анселм ухмыльнулся, почесал аккуратную бородку, обрамлявшую его рот, и кивком указала на ристалище. Там, так и не приходивший в сознание, лежал на снегу Элиос Лансьер, к которому уже подбежали несколько человек, ведущих за собой лошадь с санями. Один из них перехватил поводья рыцарской лошади и увёл её за трибуны. Двое других бережно подняли рыцаря и аккуратно положили того на сани.
– Но не берите в голову, Вадим. Такие, как Лансьер, никогда не будут смотреть, как на равных, на тех, кто будет ниже их по рангу. Он из слишком древнего и знатного рода. Элиос не уважает даже тех, кто хоть на каплю менее знатен, чем он. Про вас же знаю, что действовали вы слаженно и профессионально. Крепкий наёмничий отряд. Кажется, - Анселм почесал свой гладко выбритый затылок, - говорили даже, что, дескать, наёмник какой-то придумал, как язычников разбить. Не знаю, обманывают ли.
– Не то, что обманывают. Скорее, приукрашивают. – улыбнулся я, - Тот план – наш общий с герцогом. Да и придумать мало – надо задуманное осуществить.
– Верно говорите, Вадим.
– А вы из какого сословия будете? – спохватился я.
Вирт отмахнулся, - Дворянин, но мелкий и безземельный. Слава моего рода уже давно угасла, и я последний из тех, кто несёт достойную фамилию Виртов. – собеседник улыбнулся, - Нет у меня уже ни имения, ни крестьян, и даже лошади у меня уже нет. Так что, можете считать меня за простого человека.
В глазах Анселма читалась неприкрытая грусть. Всё же, мало чего можно найти более грустного, чем дворянина, потерявшего всё. Он покивал сам себе, уйдя куда-то в глубь собственных мыслей. Пока мы разговаривали, то на ристалище уже появилась новая пара конников. Вот только и я, и Анселм, уже потеряли интерес к состязанию.