Король-олень
Шрифт:
— Милая моя, все это было так давно… — сказала она. Моргейна отчаянно старалась сдержать слезы, но у нее ничего не получалось.
— Я так беспокоилась о тебе, — сказала Вивиана, крепко взяв Моргейну за руку. Они двинулись ко входу в замок. — Время от времени я пыталась увидеть тебя, хотя бы в зеркале. Но я уже немолода; я могу пользоваться Зрением, но нечасто. И все же я знала, что ты жива, что ты не умерла родами и не уплыла за море… Мне очень хотелось повидаться с тобой, маленькая моя.
Вивиана говорила с такой нежностью, словно они с Моргейной никогда и не ссорились; и Моргейну затопила былая любовь.
— Все
Тут ей вспомнилось видение, посетившее ее прошлой ночью. Да, она и вправду это предчувствовала.
— Что привело тебя сюда, матушка?
— Полагаю, ты слыхала о том, как Артур предает Авалон, — сказала Вивиана. — Кевин говорил с ним от моего имени, но безрезультатно. И потому я явилась сама, чтобы предстать перед его троном и потребовать правосудия. Подвластные Артуру короли его именем запрещают древние верования, священные рощи разоряются, — даже в тех землях, что по праву наследования принадлежат королеве Артура, — а Артур бездействует…
— Гвенвифар чрезвычайно благочестива, — пробормотала Моргейна и скривилась от отвращения. Настолько благочестива, что не погнушалась возлечь с кузеном и поборником своего мужа — с согласия благочестивого короля! Но жрица Авалона не болтает о постельных тайнах, если ей поведали об этом по секрету.
Но Вивиана словно прочла ее мысли. Она сказала:
— Нет, Моргейна, но может настать такое время, когда какая-нибудь тайна сделается моим оружием, — чтобы я могла заставить Артура сдержать клятву и исполнить свой долг. На самом деле, одна такая тайна имеется, хотя ради тебя, дитя, я не стану говорить об этом перед всеми придворными. Скажи-ка мне… — Она осмотрелась по сторонам. — Нет, не здесь. Проведи меня в такое место, где мы могли бы поговорить наедине, без помех, и где я могла бы привести себя в порядок. Раз мне нужно предстать перед Артуром во время главного его празднества, я хочу выглядеть надлежащим образом.
Моргейна отвела Владычицу Озера в комнату, в которой проживала сама; все ее соседки по комнате, прочие дамы королевы, были сейчас на турнире. Все слуги тоже ушли, так что Моргейна сама принесла Вивиане воду для умывания и вино и помогла сменить пропыленное дорожное платье на другое.
— Я виделась с твоим сыном в Лотиане, — сказала Вивиана.
— Кевин мне рассказал.
Давняя, застарелая боль стиснула сердце Моргейны — в конечном итоге Вивиана все-таки получила от нее то, что хотела: ребенка, по обеим линиям принадлежащего к королевскому роду.
— Так значит, ты сделаешь из него друида, чтобы он служил Авалону?
— Пока еще трудно сказать, какими задатками он обладает и что из него может получиться, — отозвалась Вивиана. — Боюсь, он чересчур долго находился на попечении Моргаузы. Как бы то ни было, его надлежит воспитывать на Авалоне, в духе верности старым богам, — на тот случай, чтобы мы, если Артур окончательно презреет клятву, могли напомнить ему о существовании другого отпрыска Пендрагонов, способного занять его трон. Нам не нужен король, который превратился в отступника и тирана и норовит посадить на шею нашему народу этого бога рабов, греха и стыда!
Моргейна невольно содрогнулась. Неужто ее дитя сделают орудием
— Не думаю, что Артур окажется настолько вероломен.
— Слава Богине, он этого не сможет сделать, — отозвалась Вивиана. — Но все равно, христиане не примут ребенка, рожденного от этого ритуала. Нам нужно найти для Гвидиона место у трона, чтобы он смог наследовать своему отцу и чтобы мы в один прекрасный день снова получили короля авалонской крови. Не забывай, Моргейна: христиане могут считать, что твой сын рожден во грехе, но на взгляд Богини в его жилах течет чистейшая королевская кровь; его мать и отец принадлежат к ее роду — священному, не запятнанному злом. И мальчик должен именно так и считать; нельзя допускать, чтобы он подвергся пагубному влиянию священников — они будут твердить, что его зачатие и рождение позорны.
Она взглянула в глаза Моргейне.
— Ты по-прежнему считаешь это позорным? Моргейна потупилась.
— Ты всегда читала мои мысли.
— Это вина Игрейны, — сказала Вивиана, — и моя тоже, что я оставила тебя при дворе Утера до семи лет. Мне следовало забрать тебя на Авалон сразу же как только я поняла, что ты — прирожденная жрица. Ведь ты — жрица Авалона, милое мое дитя, так почему же ты туда не возвращаешься?
Она обернулась, сжимая в руках гребень; ее длинные поблекшие волосы ниспадали на плечи.
— Я не могу, не могу, Вивиана, — прошептала Моргейна, крепко зажмурившись и чувствуя, что слезы все равно вот-вот брызнут из глаз. — Я пыталась — но не смогла найти дороги.
И, не выдержав нахлынувшего стыда и унижения, она расплакалась.
Вивиана положила гребень и прижала Моргейну к груди, баюкая ее, словно ребенка.
— Милая моя девочка, радость моя, не плачь, не надо… если бы я только знала, я давно бы пришла за тобой. Не плачь, я сама отведу тебя, как только передам Артуру послание. Я заберу тебя с собой, и мы уедем, пока ему не взбрело в голову выдать тебя за какого-нибудь пустоголового осла-христианина… конечно, дитя мое, ты вернешься на Авалон… мы поедем вместе…
Она вытерла заплаканное лицо Моргейны своим покрывалом.
— Ну, а теперь помоги мне одеться, чтобы я могла предстать перед моим родичем, Верховным королем… Моргейна глубоко вздохнула.
— Давай я уложу тебе волосы, матушка. — Она попыталась усмехнуться. — Сегодня утром я заплетала косы королеве. Вивиана отстранилась и гневно спросила:
— Неужто Артур заставляет тебя, жрицу Авалона и принцессу, не уступающую знатностью ему самому, прислуживать его королеве?!
— Нет-нет, — быстро отозвалась Моргейна. — Меня почитают здесь не меньше, чем саму королеву. Сегодня я причесала королеву исключительно дружбы ради — точно так же, как и она может заплести мне косы или зашнуровать мне платье, как это водится между сестрами.
Вивиана облегченно перевела дыхание.
— Я не потерплю, чтобы с тобой обращались непочтительно. Ты — мать сына Артура. Он должен научиться почитать тебя за это, равно как и дочь Леодегранса…
— Нет! — воскликнула Моргейна. — Умоляю тебя, не надо! Артур не должен этого узнать — только не при всем дворе… Матушка, послушай, — взмолилась она, — все эти люди — христиане. Неужели ты хочешь опозорить меня при всех?
— Они должны научиться не считать священное позорным! — неумолимо отрезала Вивиана.