Король под горой
Шрифт:
– Тристан будет жить у нас, – сообщил министр, от которого настырный взгляд сына требовал объяснений.
– То есть у нас гости? – Илия сиял улыбкой, но его семья знала, что за белизной зубов скрывается невысказанное возмущение.
– Я этого не говорил, – уточнил министр. – Я сказал, Тристан будет жить в нашем доме. И я был бы счастлив, если бы вы подружились.
Тем временем дворецкий и шоферы принялись носить чемоданы. Илия выдохнул с таким выражением лица, будто собирался свистнуть.
– Ого, – качнул он головой. – А мама вот была бы счастлива, если бы я подружился с племянницей герцогини Лоретт. Как, кстати, ее
Когда очередь дошла до Лесли, она глубоко вздохнула, не зная, куда спрятать глаза, чтобы не видеть растерянного Тристана.
– Девушку зовут Гислен, – процедила она, разглядывал то розовые кусты, то кочующие из багажника в дом чемоданы.
– Гислен! Прекрасное имя! – не унимался Илия. – Так вот, единственный раз мои родители уехали вдвоем, и привезли мне целую невесту и целого друга. Мне страшно вас отпускать теперь, маменька! Чего еще доброго профессию мне найдете в командировке. Хотя… Что там насчет агнологов?
– Довольно, – прорычал министр.
От его восклицания Лесли еще раз шумно вздохнула, взяла Тристана под руку и проворковала: «Действительно! Я покажу твою комнату и будем пить чай!». Илия многозначительно проводил их взглядом.
– Просто ужасно, – удрученно оценил его поведение лорд Гавел.
– Согласен. А ему негде жить?
– Представь себе, – министр подошел и заглянул в глаза сыну. – Он – круглый сирота, а замок, в котором он рос и воспитывался все эти годы, пару недель назад разбомбили до основания. Этот мальчик перенес контузию и две недели лежал в госпитале. Он – первый рыцарь в своем потоке. В последнем потоке. Пальеры больше нет.
Сказав это, лорд Гавел подобрал свою дорожную сумку и направился к парадному входу. Илия почувствовал себя насквозь паршиво.
– Я что ли должен был его биографию прочесть перед встречей? Ты вообще не предупредил, что возвращаешься, – бросил он вслед отцу.
Но тот не обернулся. Министр поприветствовал прислугу, выстроившуюся на крыльце. А Илия пнул одинокий камешек, и он покатился прочь за ворота.
Глава II. Первое впечатление.
«Но ваша светлая беспечность
Зажглась безумным пеньем лир».
«Людям будущего», Николай Гумилев.
В комнате было невыносимо. Все Гавелы внезапно приняли обет молчания. Они явно не смогли бы сохранить его на ужине и бесцеремонно гремели бы столовыми приборами, смущая рыцаря. Еще при первой встрече Илия заметил, что уши Тристана, ничем не прикрытые выдавали его стеснение неестественным румянцем. У парня была стрижка «под горшок». Причем Илия разглядел, что не на армейский манер, а исполненная в своем устаревшем варианте. «Века так на четыре». Илия попытался оценить не Тристана, а ситуацию. После слов министра он сочувствовал молодому рыцарю. Однако несогласие с отцовской спонтанностью, его затянувшимся молчанием и сюрпризами, так ему не свойственными, подогревали кровь Илии. Возможно, все дело в войне, рассуждал он. А может быть так, что родители договорились заняться Илией и его перспективами, как обмолвилась мать. Держать рыцаря-пальера на службе было весьма почетно. Обычно члены ордена служили самому королю, но Норманн II Удильщик уже десяток лет покрывался пылью и сединой в столице. Пальера выпускала блестящих офицеров и ученых, а
На ужин он спускался как на битву, или на эшафот, или на повстанческие баррикады – ему сложно было определиться. Илия почти представил себе барабан, под который он чеканил шаг в шутку, но столкнулся с мамой в дверях. Она сжала его предплечье, улыбнулась и протянула «Пожалуйста» одними губами. Илия смиренно кивнул ей. За столом они сидели вчетвером. Светский разговор начала Лесли: «Что же вы совсем ничего не едите, Тристан?». Илия взглянул на его тарелку: немного запеченного картофеля, ломтик хлеба и небольшой кусок ветчины. Тристан смутился.
– О, мадам, не переживайте обо мне. Я просто еще не привык. У Вас очень вкусная еда, спасибо! Но в Пальере мы питались проще. Я вовсе не стесняюсь, – объяснился он.
Илия состроил рожицу, очевидно, значившую его несогласие с рыцарским смирением. Они сидели друг напротив друга. Тристан скрупулезно занимался своим скудным ужином, упершись взглядом в тарелку. Целеустремленность в поедании картошки выдавала его потаенное любопытство, хотя он вовсе не глазел по сторонам.
– У тебя так мало вещей, Тристан. Есть ли у тебя одежда, помимо формы? – спросил министр.
От вопроса рыцарь зарделся. Министр почуял его смятение и добавил:
– Если, конечно, тебе можно носить иную одежду.
Илия округлил глаза. Запреты были чрезмерными для него, он поднял взгляд на Тристана, тот вдруг показался ему интересным. «Какие же лишения он может вынести спокойно, если всю жизнь отказывал себе в обычных человеческих потребностях?». Тристан протер рот салфеткой, прежде чем заговорить.
– У меня, к сожалению, не осталось одежды после бомбардировки. Орден снабдил нас тремя комплектами формы: парадной, повседневной и полевой. Этого достаточно. Но мы можем носить другую одежду, когда не находимся на службе.
– Ты не на службе, Тристан, – заверил его министр. – Пока нет. Я скажу Саре, чтобы она купила тебе одежду для дома и прогулок.
– Что вы, не стоит… – горячо заверил он. – Я благодарен вам, очень, но это лишнее. Я привык, мне удобно в форме…
– Пустяки, – отмахнулся лорд Гавел. – Ни пижамы, ни халата – это никуда не годится. Завтра тебе принесут все необходимое. Я не буду тебя баловать, не переживай. Я помню, что ты пальер, которому должно нести аскезу. Я не намерен искушать. Но тебе не стоит быть к себе таким строгим. Убежден, юноши все до одного, возвращаясь домой на каникулы, не носили форму сутками.
Лорд Гавел жевал мясо. Все присутствующие клацали вилками о тарелки. И Тристан еле слышно поправил:
– У нас не было каникул, министр.
Окорок встал колом в горле Илии. Все, что говорил мальчик напротив, звучало как одно сплошное наказание. Какая-то вечная кара без вкусной еды, десертов, каникул, любимых игрушек, велосипедов, карманных денег… Он словно бы заново увидел Тристана. А тот сидел такой же непретенциозный и понурый.
– Вы не уставали? А как же отдых? – не выдержал и спросил он.