"Король" с Арбата
Шрифт:
– Так тебе вдруг сразу,- сердито говорит Женьке Лидочка,- умный какой. Им подумать надо…
– Правильно, охотно соглашаемся мы с Левой,- нам подумать надо.
– А чего вы радуетесь,- хмурится Женька.- На месте директора я бы думал о деньгах. Где деньги, директор?
– Нету, - говорю я.- Нету денег.
Помалкиваем.
– Можно сдавать кошек,- неуверенно предлагает Славик.
Мы заинтересовались.
– Очень просто,- объясняет Славик.- Мой друг Валька Дзынь из «дом пять» говорит, что он так
– Что он делает, Славик?
– Ну, ловит кошек и сдает их в один институт,- удивляется Славик нашему невежеству.- За каждую кошку - три рубля. Вы что не знаете?
Я мысленно умножаю метры пленки на кошек. Получается грустно. На примете всего лишь Ларискин пушистый Барсик, что всегда греется на окне, и еще один рыжий нахальный кот без хвоста, а больше, кажется, ничего.
Ребята тоже молчат. Женька задумчиво делает губами фигуры. Наверно, тоже множит.
Лидочка ногтем на клеенке рисует. Мишка пальцами шевелит. Лева громко кряхтит и вдруг объявляет:
– Ну где же мы достанем столько кошек? И опять все смотрят на меня.
– Ну, директор,- смеется Лидочка,- давай думай.
Я думаю. Есть у меня последний козырь. Решаюсь: нанялись снег сбрасывать.
– Ну и что?
– Ничего, залезем на крыши и сбросим. Уже пятнадцать рублей.
– У меня есть своя трешка,- встает Мишка.- Значит, восемнадцать.
– У меня рубль,- вмешивается Славик. Я в уме прибавил один к восемнадцати.
– Так, еще что?
– У меня есть двадцать два,- объявляет Лидочка, ну, еще мама даст. Ведь скоро мой день рождения. Можно и без подарков.
– Так,- опять кряхтит Лева.- Можно учебники загнать. Ведь осталось учиться последнюю четверть. Да потом, для чего на каждой парте по два учебника?
– Верно,- осторожно говорю я. Худсовет продолжается.
– Можно добыть деньги с витрин магазинов,- серьезно говорит Женька.
– Это как?
– рассматриваем мы Женьку.
– Украсть, что ли?
– Да ты что, Женька?
– Дураки,- просто объявляет Женька.- Вот слушайте!
И Женька рассказал нам, как он вчера проходил по Арбату мимо магазина «Овощи - фрукты». Там, за стеклом продавцы украшали витрину гипсовым виноградом и яблоками из картона. Один, очень толстый и важный в белом халате, смотрел на публику через стекло и руководил.
В гроздья винограда он положил желтую тыкву. Публика захохотала. Тогда он между розовых яблок натыкал фиолетовую свеклу, и опять публика засмеялась.
Он сполз с витрины, вернулся с большой картиной в тяжелой раме. На картине сидит за столом девушка, а на белой в солнечных лучах скатерти золотятся персики.
Зрители опять захохотали. Он сердито махнул рукой, уволок картину. Принес другую - «Чаепитие в Мытищах».
И вот тут Женька не выдержал. Он переступил порог магазина.
– Можно видеть директора?
Директор, тот самый толстяк
– За две витрины сто рублей,- радуется сейчас Женька.- Это сколько же метров пленки?
Как- то весело все складываем, потом делим и получается внушительно. Подталкиваем друг друга: а ведь неплохо!
– Мы отвлеклись,- строго говорит Лидочка.- Так что же будем снимать?
– «Мятеж». Мы же договорились,-недоумевает Мишка,- я уже брюки «галифе» нашел.
– При нашей бедности… Ведь нужны еще костюмы.
– А что, если людей снимать в одних трусах?
– серьезно предлагает Славик.
– Славик, ты бы пошел погулял…
– Опять, Алеша!
– вспыхивает Славик.
– А что?
– задумывается Лева.- Он дело говорит. Ведь можно снимать картины из жизни древнего мира, когда одежды не носили. Это же нам выгодно.
– Я же говорил,- пожимает плечами Славик. Мы с надеждой смотрим на Леву.
– Все очень просто,- крутит он очками во все стороны.- Например, Спартак. Гладиаторы в одних трусах дрались… Разве это вам не кино?
При слове «Спартак» мы все оживились, загалдели.
Книжка про Спартака совсем недавно обошла все наши ни рты и - удивительное дело: вернулась в библиотеку без единого пятнышка, без единого загнутого уголка: так мы ее полюбили.
И вот сейчас мне сразу представился дымящийся Везувий, и у его подножья слышится отчаянный лязг стальных мечей, свист стрел и грохот тяжелых камней, пущенных метательной машиной. Это бьются восставшие гладиаторы.
Перекрывая шум битвы, гремит гневный, вдохновенный голос Спартака: V.
– На Рим! Да здравствует Свобода!
– Ты чего орешь,-толкает меня Женька,- думать мешаешь.
И вдруг Женька начал тихо рассуждать о Везувии. Умеют же люди так говорить. Говорит, а сам ни на кого не смотрит:
– Везувий, значит, дымится… Вот таким медленным,, задумчивым дымком.- Женька руками изображает дымок.- Представляете?
– осведомляется Женька.
Мы представляем, поддакиваем.
– И этот дым чем выше, тем все шире, реже и прозрачнее, потом вовсе исчезает, становится небом. Представляете?!
Мы думаем.
– Ну вот, как из шланга струя,- поясняет Женька,- сначала густо, а потом рассыпается водной пылью и наконец исчезает. Представляете?
– Представляем,- говорим мы.
– Значит, так,- продолжает Женька,- найдем старые мешки и распорем их. А потом сшиваем их одним. большим парусом. И всю площадь грунтуем.
– Чего?
– Грунтуем,-просто говорит Женька.- Ну, значит, берем мел и клей, и все это наносим на мешковину. А уже потом, когда высохнет, я на этом нарисую Везувий и настоящее итальянское небо. Сейчас я вижу этот вулкан Везувий, нарисованный на мешках, интересно.