Король серых

Кнаак Ричард Аллен

— Что-то не так? Что-то пропало?

— Нет, ничего. Разве что последние двадцать лет жизни.

Джеремия вдруг преисполнился решимости покончить со своим безотрадным прошлым. Все должно было стать иначе, как только он вернется в мир бодрствования. Если он и вынес что-то хорошее из экскурсии в кошмар мира Серых, так это потребность изменить собственную жизнь. Она больше не будет чередованием еды, сна и Моргенстрёма.

Каллистра обошла его обиталище, не упуская из виду ни одной мелочи. Провела рукой по фотографии, которую ему каким-то чудом удалось закрепить на стене, заглянула в крошечную кухню, где он в микроволновой

печи готовил себе еду. Не спрашивая у него разрешения, темноволосая чародейка прошла в небольшой коридорчик к двум спальням. Одну Джеремия использовал в качестве рабочего кабинета — ему нередко случалось брать работу на дом; кроме того, здесь он хранил свою коллекцию книг, которые — он заметил это только теперь — грозили заполонить всю комнату. Каллистра не пропустила ни одной полки, и на совершенных губах ее играла улыбка. Вместе с тем Джеремии показалось, что в этой улыбке было что-то странное, какая-то горечь.

— Как много книг.

Не успел он ответить на ее скупое замечание, Каллистра уже выскользнула из комнаты и зашла в его скромную спальню. Кровать, платяной шкаф с зеркалом и ночной столик составляли всю ее обстановку. Стены спальни, как и всего дома, были практически голыми, если не считать календаря, который одиноко висел на одной из них — в остальном девственно чистой.

— Мне кажется, первая комната важнее. Твои книги — вот где следует искать связь. — Лицо Каллистры исказила гримаса, подобную которой он неоднократно видел на мертвенно-бледной физиономии Ароса.

— Мои книги?

— Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты… в широком смысле. — Она увлекла его обратно в кабинет, а войдя, бегло оглядела письменный стол. — Ты целиком отдаешься работе. Для начала это тоже неплохо.

Джеремия растерянно посмотрел на сторонам:

— Все же я не понимаю, что я должен делать.

— Прикоснуться к своему прошлому — вспомнить о нем.

Каллистра была печальна, и Джеремия совершенно не мог понять, почему. Неужели ей действительно было так непросто решиться перенестись с ним в реальную жизнь?

А может ли она присоединиться к нему? Неужели она солгала? Джеремия задумался. Он подошел к книжному шкафу и рассеянно провел ладонью по полке, на которой стояло собрание романов. Его больше волновал вопрос, сможет ли Каллистра остаться с ним, нежели собственные шансы на спасение. Если дороги назад для нее не было, то что же…

Внимание Джеремии привлек странный шум. Обернувшись, он увидел, что дверцы стенного шкафа подозрительно вибрируют.

— Каллистра, что там…

— Пора выходить на свет! — донесся из шкафа развеселый голос, а затем раздался уже знакомый глумливый смех.

Дверцы сорвало с петель.

Джеремия машинально пригнулся, однако эта мера предосторожности оказалась излишней. Он опасливо покосился в сторону шкафа. Глазам его предстало невероятное зрелище: тогда как в одном измерении дверцы превратились в щепки, в другом они были целы и стояли на месте. Такой обман зрения мог сбить с толку кого угодно, однако времени, чтобы разобраться во всей этой чертовщине, не было. Потому что из образовавшегося на месте шкафа черного провала вылетел не кто иной, как ворон.

Каллистра, схватив Джеремию за руку, крикнула:

— Скорее! Бежим!

Тодтманн бросился было в коридор, но Каллистра рванула его назад и толкнула,

к единственному имевшемуся в кабинете окну. Ничего не понимая, Джеремия успел лишь подумать, что Каллистра, должно быть, сошла с ума. В следующее мгновение плечо его врезалось в оконное стекло…

…Несчастный Джеремия Тодтманн вылетел за окно, к своему собственному изумлению даже не разбив стекла. Перелетев через двор, он приземлился почти на самой улице. В отличие от стен его жилища, земля, на которую он рухнул, была вполне материальная, более того — очень твердая. Острая боль пронзила его тело; стиснув зубы, он приподнялся — перед глазами у него поплыли темные круги.

Джеремия потряс головой и оглянулся. От его дома к начинавшему темнеть небосклону восходил сноп света, переливавшийся всеми цветами радуги. Каллистра не появлялась. Он прислушался — откуда-то доносились возбужденные голоса. Из дверей соседних домов выходили люди, устремляя изумленные взоры в направлении его жилища.

«Но ведь они не могут это видеть! Или могут?»

Ответ пришел мгновение спустя, когда из его окна с грохотом вывалился ворон. Брызнуло разбитое стекло, соседи в ужасе шарахнулись к дверям. Некоторые при этом тыкали пальцами в сторону крылатого пришельца.

«Но… Это невозможно! Серые такого делать не могут!»

По крайней мере один из них смог.

Огромная птица готова была наброситься на него. Глаза ее вспыхнули красным, затем белым и снова красным. Джеремия отшатнулся.

— Уйди от меня! — выкрикнул он.

Ворон словно наткнулся на невидимую стену, сквозь которую пройти не мог. Его отбросило назад, и он свалился в кусты, росшие перед домом.

«Неужели это сделал я?»

Джеремия поднял руки и подозрительно уставился на них, как вдруг почувствовал, что его левую ладонь что-то удерживает, а затем неведомая сила потащила его прочь от дома.

— Быстрее! Сейчас не время и не место для этого! — услышал он голос Каллистры. Джеремия никак не мог взять в толк, откуда она появилась. Он не видел, чтобы она последовала в окно вслед за черной птицей… впрочем, она — в отличие от ворона — не обладала столь неистовой субстанцией.

Высыпавшие на улицу соседи продолжали глазеть на усыпанную битым стеклом лужайку перед Домом Джеремии. Из приглушенных разговоров можно было понять, что все задаются примерно одним и тем же вопросом: какое отношение ворон имеет к Джеремии, который считался пропавшим. Никто не обратил внимания на то обстоятельство, что их исчезнувший сосед на самом деле находился среди них и что как раз в тот самый момент его тащила куда-то за собой черноволосая красавица в платье, в котором причудливо переплелись архаика и современность. Несколько призрачных теней наблюдали за их поспешным отступлением; они стояли поодаль, явно напуганные присутствием ворона.

Они миновали еще два дома и преодолели небольшой подъем; за ним взору Джеремии предстала знакомая железнодорожная колея, а дальше — чистое поле, где — насколько ему было известно — водились лишь дикие гуси, мыши-полевки, еноты, да семейство бобров, которым даже в голову не приходило, что они давно уже живут не в диких заповедных местах, а в пригороде. Что Каллистра надеялась здесь найти? На чью помощь рассчитывала? Прятаться в траве было бессмысленно. С высоты птичьего полета ворон без труда обнаружил бы их.