Король снов
Шрифт:
Коренастый рыжеволосый человек с загорелым, изборожденным ранними морщинами лицом, стоявший совсем рядом с Деккеретом, слушал рассказчика, разинув рот в благоговейном ужасе.
— Скажи, друг, о ком он говорит? — обратился к нему Деккерет.
— О великом маге Гоминике Халворе из города Триггойна, господин. Он только что возвратился из Триггойна, вот этот парень, и теперь рассказывает о невероятных вещах, которые там видел.
— А-а, — протянул Деккерет. Имя Гоминика Халвора было ему знакомо. Этот человек действительно жил в Триггойне, где считался мастером из мастеров среди тамошних искушенных магов, а затем служил придворным магом Престимиона в Замке. Правда, это было очень давно, задолго до того, как там появился Деккерет. Но, насколько было
Что ж, подумал он, хороший рассказчик не должен тревожиться по поводу таких мелких деталей, пока истории нравятся его аудитории. А почти непрерывный звон медных монет, среди которых поблескивали даже несколько серебряных, свидетельствовал, что он достаточно популярен среди местных жителей.
— Как-то раз я стоял на рынке Триггойна, точно так же, как вы стоите сейчас рядом со мной, — продолжал рассказчик, — и появился другой волшебник, скандар с синим мехом, ростом с половину горы. Он взял деревянный шар с несколькими отверстиями, через которые была пропущена крепкая бечевка, и швырнул его так высоко, что шар скрылся из виду, а волшебник стоял, держа конец бечевки. Потом он подозвал мальчика лет двенадцати, своего помощника, и приказал ему подняться по веревке. Мальчик полез; он поднимался выше и выше, пока тоже не скрылся из виду.
Скандар три раза крикнул мальчику, чтобы тот спускался, но мальчик не возвратился. Тогда скандар достал висевший у него на поясе остро отточенный нож с вот таким лезвием, — рассказчик развел руки, показав в размер приличного боевого меча, — и принялся отчаянно рубить воздух; один раз, второй, третий, четвертый, пятый… После пятого удара на землю перед волшебником упала отрубленная рука мальчика, мгновением позже нога, затем другая рука и другая нога, и в конце концов, когда мы все лишились дара речи от изумления и ужаса, голова мальчика. Тогда скандар отложил свой нож, хлопнул в ладоши, и с неба упало туловище мальчика. И, пока мы ошеломленно пялились на этот ужас, отрубленные члены и голова прикрепились к туловищу, мальчик вскочил и поклонился! А мы были так изумлены этим, что кинулись к волшебнику, чтобы вручить ему все деньги, которые у нас были, и не только кроны — кое-кто из нас расстался даже с пяти-рояловой монетой, — только так мы могли вознаградить мага за его изумительное представление.
— Полагаю, что таким образом он делает нам тонкий намек на то, как себя следует вести, — заметил Динитак. — Но пять реалов, думаю, было бы слишком вызывающе. Надо посмотреть, нет ли у меня чего-нибудь помельче.
Он выудил из кошелька горстку монет, выбрал сверкающий реал и бросил его в миску. В толпе зрителей послышались аплодисменты. Здесь, в провинции, даже один реал представлял собой весьма приличные деньги.
— А в другой день, — вновь заговорил рассказчик, кинув благодарный взгляд на Динитака, — я видел, как нечто похожее делал великий маг Визмон Клемт. Он создал из ничего толстую бронзовую цепь длиной в пятьдесят ярдов и швырнул ее в воздух с такой же легкостью, как вы сможете подбросить свою шляпу. И цепь замерла строго вертикально, как будто была прикреплена наверху к какому-то невидимому гвоздю. А потом появились животные: джаккабола, морвен, кемпиль и даже хайгус. Звери один за другим взбирались по цепи до самой вершины, и там бесследно исчезали. Когда исчезло последнее животное, маг щелкнул пальцами, и цепь упала на землю и свернулась в аккуратную бухту у него в ногах, но исчезнувшие животные так и не появились.
— Это очень интересно, — негромко сказал Деккерет, — но, думаю, не слишком полезно. Пойдем, что ли?
— Наверное, лучше будет пойти дальше, — согласился Динитак.
Как только они вышли в проход, от толпы отделился пухлый человек с блестящей, будто намазанной маслом кожей, в изрядно поношенной грязноватой темно-красной одежде и преградил им дорогу. Деккерет сразу заметил на груди у него несколько астрологических амулетов, именовавшихся рохильями, — кусочков розового нефрита, хитрым образом обмотанных
Эта догадка немедленно получила подтверждение.
— Не хотите ли вы узнать свое будущее, мой господин? — обратился он к Деккерету.
— Не-а, я д'маю, не-а, — ответил Деккерет, старательно имитируя грубый восточный акцент. Меньше всего на свете он здесь и сейчас хотел позволить магу, пусть даже шарлатану, каким тот, скорее всего, был, заглянуть себе в душу. — Господин, у меня при себе всего несколько медяшек, а ведь вам этого будет мало, верно?
— А может быть, ваш богатый друг захочет? Я видел, как он кинул ту большую монету.
— Не-а, ему до э'тага дела нет, — не забывая корежить произношение, сказал Деккерет. — П'шли, што ли? — повернулся он к Динитаку.
Но маг не желал без боя упустить добычу.
— Для вас обоих всего за пятьдесят мерок! Всего лишь полкроны — треть моей обычной цены, потому что дела сегодня идут очень уж вяло. Что вы на это скажете, мои господа? Пятьдесят мерок за обоих! Пустяк. Гроши. И я смогу набросать для вас план предстоящего жизненного пути.
Деккерет снова помотал головой.
Но тут Динитак, к его удивлению, рассмеялся.
— А почему бы и нет' Давайте посмотрим, что говорят наши звезды, Деккерет! — И, прежде чем Деккерет успел возразить, Динитак снова достал кошелек, вытащил оттуда пять квадратных медных монет по десять мерок и вложил их в ладонь волшебника. Маг, торжествующе усмехаясь, обхватил пальцами запястье Динитака, пристально уставился ему в глаза и что-то забормотал, по-видимому, заклинание для предсказания будущего.
Деккерет почувствовал, что против воли заинтересовался, что же намеревается сказать им этот человек. Правда, исходя из своего обычного скептического отношения ко всему, связанному с колдовством, подкрепленному такой явной профанацией этого занятия — как же, на рынке, среди толпы, за пять медяшек, — он не ожидал ничего достойного внимания Однако можно было позабавиться тем, до какой степени ошибется предсказатель Скажем, если он увидит, что Динитак скоро откроет лавку в Алаизоре и станет преуспевающим торговцем Или совершит поездку в какое-нибудь место, которое всю жизнь желал посмотреть, например в Горный замок.
Но то, что потом произошло, оказалось совершенно не забавным Заученное бормотание мага замедлилось, усмешка исчезла, а предсказатель резким движением прижал ладонь ко рту, как будто ему внезапно стало плохо. Он выпучил глаза, глядя на Динитака с неподдельной тревогой — нет, с настоящим ужасом. Так можно было бы смотреть на человека, который только что объявил, что болен какой-то смертельно опасной болезнью, вроде чумы.
— Держите ваши пятьдесят мерок, мой господин! — сказал астролог после непродолжительной паузы. Его голос дрожал. — Я не в состоянии просмотреть ваш гороскоп. Мне ничего не остается, кроме как вернуть ваши деньги. — Не выпуская запястья Динитака, он выудил из кармана пять монет, сунул их ему в руку и торопливо, почти бегом, удалился. Прежде чем затеряться в толпе, он несколько раз оглянулся; на его лице застыло испуганное и потрясенное выражение.
Динитак застыл на месте; его смуглое лицо покрылось неестественной бледностью, зубы крепко закусили нижнюю губу, а глаза были полны изумления. Деккерет ни разу еще не видел своего друга настолько ошарашенным. Похоже, что Динитака, как и мага, тоже напугало столь неожиданное завершение предсказания.
— Я не понимаю, — чуть слышно сказал он. — Я что, такой страшный? Что он увидел?
9
— Я — Тастейн, и со мной человек, приехавший для встречи с графом Мандралиской, — сообщил Тастейн стражнику-гэйрогу, стоявшему у входа в здание, бывшее когда-то дворцом прокуратора.