Король в изгнании
Шрифт:
И еще я ощущал пушистое прикосновение к своему лицу.
Так-так…
Наниты-«глаза» – здесь, в спасательной шлюпке, – так вот где они прятались все это время! Возможно, защитные облака не искали их внутри эвакуационных модулей, поскольку эти модули не оказывали существенного влияния на работу систем корабля. Наши защитники тщательно обследовали систему жизнеобеспечения «Ивы», двигатели и так далее; к чему беспокоиться о спасательных шлюпках, если ими вряд ли воспользуются?
Маленькие студенистые «глаза» прижимались к моей коже. Какое давление может выдержать микроскопическое глазное яблоко, прежде чем лопнет? Я почувствовал влагу на лице. Что
– Подтвердите немедленную аварийную вынужденную посадку, – произнес компьютерный голос.
Мне не хотелось открывать рот. Но если я этого не сделаю, спасательная шлюпка никогда не сядет на Целестию, она просто будет висеть в окрестностях точки выброса, чтобы спасателям легче было ее найти. Рано или поздно меня подберет черный корабль… или «Палисандр»… или я просто останусь болтаться в космосе навсегда – я, наниты и яд.
– Подтверждаю, – сказал я, стараясь не разжимать губ. Мне не хотелось думать, сколько нанитов проникло в мое горло сквозь стиснутые зубы.
– Максимальное ускорение через пять секунд, – сообщил компьютер. – Перевожу пассажирский отсек в режим защитного стасис-поля.
Это означало, что спасательная шлюпка собиралась заморозить для меня время, чтобы при включении реактивных двигателей меня не размазало в кашу. Подобный принцип был аналогичен помещению в «карманную вселенную», за тем исключением, что вселенная стасис-поля не обладала четвертым измерением. Она просто оставалась на месте, старое доброе трехмерное пространство, без каких-либо лишних амбиций.
– Пять, – начался отсчет, – четыре, три, два, один… Послышался тихий звук, похожий на звон колокольчика, и внезапно на экране появилось голубое небо с высоко висящими облаками. Спасательный модуль не двигался, лишь слегка покачивался, и снаружи слышался плеск воды.
– Время в стасисе – сорок шесть минут двадцать одна секунда, – произнес компьютер. – Вынужденная посадка совершена успешно.
И действительно – успешно. За исключением того, что во рту чувствовался кисловатый металлический привкус. Я вытер рот рукавом рубашки и увидел на нем зеленые пятна от яда.
Часть вторая
СЛЫШУ ЗОВ
Глава 9
ВОЗВРАЩАЮСЬ НА ТВЕРДУЮ ЗЕМЛЮ
Яд был на моем лице, и у меня во рту. Он не жег и не щипал, но мне стало страшно. Неужели меня снова начнет лихорадить? Как скоро я начну бредить под действием яда?
Возможно, у меня выработался иммунитет. Но с тем же успехом мой организм мог еще больше ослабнуть от предыдущей дозы, и новая могла подействовать на меня вдесятеро сильнее. Когда имеешь дело с ядом, никогда нельзя ни в чем быть уверенным.
– Если я заболею, – сказал я вслух, – значит, заболею, и ничего с этим не поделаешь.
Слова эти прозвучали гордо, стоически и все такое прочее, но я не мог избавиться от гнетущего ощущения страха, возникшего где-то под ложечкой. Во рту до сих пор ощущался кисловатый привкус яда, куда более реальный, чем любые отважные слова.
Я подошел к выходному люку и повернул рычаг с надписью «Открыть», после чего оказался в шлюзе, в котором имелся монитор, показывавший, что происходит снаружи шлюпки. Передо мной простиралась вода, мутная, словно кофе со сливками, но берег, поросший неровным рядом деревьев, был близко. Деревья выглядели мокрыми, словно их только что обильно полил дождь. Поскольку небо было голубым и чистым, я решил, что скорее это последствия
Жаль, что я этого не видел. Наверняка здорово смотрелось со стороны.
Снова посмотрев на деревья на берегу, я заметил, что их листва вовсе не зеленая, как на новой Земле или Трояне. Цвет ее выглядел куда более траурным: пурпурно-черный, голубовато-черный, оранжево-черный, желтый с черными точками, блестяще-черный или матово-черный с оттенком эбенового дерева.
Но даже темные листья не испортили мне настроения. После двадцати лет, прожитых внутри купола, когда я видел деревья лишь в виртуальных симуляторах, я готов был целовать землю от радости, что меня почти ничто не отделяет от реального мира.
Я нажал кнопку «Выход»; внутренняя дверь шлюза закрылась, внешняя открылась – и я спрыгнул в илистую воду, подняв не меньше брызг, чем при посадке шлюпки.
Вода оказалась пронизывающе холодной. Я проплыл полпути до берега, прежде чем сообразил, что на Целестии вполне могли водиться местные разновидности пираний или анаконд, не говоря уже о полчищах чужеродных микробов. Но никто не вонзал мне в ногу зубы, и короткого заплыва мне как раз хватило, чтобы смыть яд с лица. Я даже подумал было глотнуть воды, чтобы прополоскать рот, но в ней было слишком много грязи, а возможно, и микробов, к тому же в любом случае часть яда уже попала мне внутрь. Закрыв глаза и рот, я несколько раз окунул голову под воду, затем вытер лицо ладонями. По крайней мере, я смыл яд с кожи да и вообще почувствовал себя более чистым, несмотря на то что до сих пор ощущал во рту неприятный привкус.
На берег я выбрался грязным, мокрым и продрогшим. Найдя место, где в промежутке между деревьями светило солнце, я сел на землю, чтобы просушить форму. Выжимая из нее воду, я огляделся по сторонам, чтобы оценить собственное положение.
Спасательные шлюпки стараются по возможности не высаживать вас в пустыне, на полюсе или посреди океана. Они выбирают место предпочтительно с признаками разумной цивилизации, где стоит прекрасная погода и полно растительности.
Что касается меня, то я приводнился в канал тридцатиметровой ширины. Судя по тому, что он тянулся по идеальной прямой в обе стороны, вряд ли это была естественная река. Течение почти отсутствовало; шлюпка спокойно покачивалась на воде, но едва сдвинулась с места с тех пор, как я ее покинул, и я мог не беспокоиться, что ее в ближайшее время унесет.
При необходимости я мог сплавать обратно и потребовать у компьютера шлюпки еду – я не заметил на шлюпке никаких контейнеров, но эвакуационный модуль обязательно снабжался минимальным набором продовольствия. С другой стороны, вряд ли меня устроили бы безвкусные белковые таблетки и тюбики с волокнистой пастой, поскольку за моей спиной, насколько хватало взгляда, тянулись поля, густо поросшие овощами.
Канал шел вдоль края долины, покрытой ровными рядами посевов, образовывавшими квадраты – шахматная доска в зеленых тонах, простиравшаяся от воды до отдаленных холмов. Растения выглядели недавно посаженными, словно сейчас была поздняя весна или раннее лето, но я уже мог распознать лук, салат и морковь. Земная пища, росшая на громадном поле, от которого пахло перегноем и зеленью.