Король волшебников
Шрифт:
– Капитан Бэнкс, – дала справку Илейн. – Основал филлорийскую колонию на острове Дальнем, потерпев здесь кораблекрушение.
Основатель и открыватель, подумал Квентин, но промолчал. Эта хохма, если считать ее таковой, здесь наверняка давно устарела.
– А где же все? – спросил он.
– Где-то поблизости. Мы здесь не очень склонны к общению.
Элинор попросилась на руки к матери, была отвергнута и принялась за Квентина, который послушно посадил ее на плечи. Илейн возвела глаза к небу, как бы говоря: а я вас предупреждала. Солнце устроило за деревьями кровавую баню, на что тут же отозвались москиты.
Элинор
Квентин постоял немного с завешенными тканью глазами. Вот он я, отважный предводитель экспедиции, король всего, что лежит вокруг. Великого открытия не состоялось, ну и не надо. Довольство входило в грудь, как первый вечерний глоток алкоголя.
Квентин вздохнул при мысли, что после сбора недоимок у него не будет больше предлога здесь оставаться.
– Вы говорили что-то насчет коктейлей, – напомнил он.
Обед в посольстве превзошел ожидания. Страшноватую местную рыбу, очень зубастую, подали с гарниром из фруктов наподобие манго. Элинор носила из кухни соль, бокалы и прочее с изяществом гимнастки, выступающей на бревне, но один бокал около половины девятого все-таки уронила.
– Отправляйся спать, Элинор, – распорядилась Илейн. – Никакого тебе десерта. В постель.
Девочка разрыдалась, выпрашивая пирожное, но мать была непреклонна.
Взрослые, расположившись на плетеных стульях верхней веранды, попивали какой-то сладкий спиртной напиток. «Мунтжак» зажег огни на носу, на корме и на мачтах. Джулия применила защитные чары от насекомых.
Квентин, отлучившись будто бы в ванную, нашел в кухне сладкий пирог под стеклянной крышкой, отрезал кусочек и отнес Элинор.
– Ш-шш, – сказал он, закрывая за собой дверь. Девочка, явно знакомая с правилами конспирации, быстро разделалась с пирогом, и Квентин унес на кухню улики – тарелку с вилкой.
Илейн он нашел на веранде одну: Джулия ушла спать. Если она и питала к Квентину какие-то чувства, то бороться за него не намеревалась. Их совместная поездка пока не дала никаких результатов. Черт с ним, с романом, поговорить бы с ней просто. Квентин беспокоился за нее.
– Извините, что так непочтительно говорила вначале с вашим высочеством, – сказала Илейн.
– Пустяки. – Квентин с некоторым усилием вернулся мыслями к ней. – Я и сам все еще привыкаю.
– Было бы легче, если бы вы носили корону.
– Одно время носил, но очень уж она неудобная. И вечно падает в самый неподходящий момент.
– Могу себе представить.
– На крещении, скажем. При кавалерийской атаке.
Лунный свет вселял в него ощущение собственной неотразимости. Le roi s’amuse [8] .
8
«Король забавляется» (фр.). Пьеса В. Гюго (1832) о Франциске.
– Просто террористка какая-то.
– И не говорите. Теперь я ограничиваюсь королевской осанкой – уж ее вы не могли не заметить.
Ее лицо в темноте не поддавалось прочтению. На небе кишели экзотические
– Я сразу же обратила внимание. – Илейн начала скручивать сигарету. Прикажете считать это флиртом? Она лет на пятнадцать старше его. Стоило проплыть 477 морских миль, чтобы встретить единственную в джунглях пантеру. Интересно, кто отец Элинор?
– Вы родились здесь, на острове? – спросил Квентин.
– О нет. Родители жили на материке, близ Южного Сада. Отца своего я не знаю. Это всего лишь очередное назначение; я посвятила дипломатической службе всю свою жизнь и побывала уже во всех уголках империи.
Квентин важно кивнул. Он и не знал, что в Филлори есть дипломатический корпус – надо будет заняться этим вопросом, вернувшись в столицу.
– К вам заходит много судов? Я имею в виду иностранные, из-за моря.
– Нет, к сожалению. Открою вам страшную тайну: ни одного за весь срок моей службы. За все триста лет через эту таможню не проходил ни единый корабль из-за Восточного океана. Думаю, мой пост можно смело назвать синекурой.
– Ну да, если вам нечего делать…
– Жаль, конечно. Видели бы вы наши таможенные сертификаты, одна шапка чего стоит. Я вам завтра оттисну штамп, это настоящее произведение искусства.
Огонек ее сигареты светился во мраке. После недолгого гедонистического периода в Нью-Йорке Квентин уже три года как не курил, но аромат табака соблазнил его. Илейн снова взялась за изготовление самокрутки – сам он разучился, вернее, никогда не умел: у Элиота для этого была хитрая серебряная машинка.
– Не хотелось бы говорить, но мы пришли к вам с определенной целью.
– Догадываюсь с какой. За волшебным ключом?
– Нет-нет, не за ним.
Она положила ноги на сундучок, которым пользовалась вместо стола.
– Зачем же тогда?
– Вы, то есть остров, не заплатили налоги за прошлый год.
Илейн залилась смехом и даже в ладоши хлопнула от восторга.
– И за ними послали вас? Короля?
– Королей не посылают. Сам вызвался.
– Понятно. – Она вытерла ладонью глаза. – Такой микроменеджер, да? Надо было, конечно, давно отправить вам эти деньги, мы ведь не голодаем. Завтра свожу вас посмотреть золотых жуков. Удивительные создания: едят землю, а какают золотоносной рудой, и гнезда у них золотые. Да вот, возьмите. – Она ногой подвинула к нему сундучок. – Золота здесь полно, сундук прилагается даром.
– Отлично. Благодарю вас.
Итак, его миссия выполнена. Квентин затянулся и подавил кашель – курильщиком он пробыл совсем недолго. Да и перебрал он, пожалуй, этого… рому, что ли. Сладкое, крепкое, делается на тропическом острове; пусть будет ром.
– Мы годами от вас ничего не слышали, немудрено и забыть о налогах. Зачем вам, собственно, это золото?
Ответы Квентину подворачивались самые несолидные – например, чтобы позолотить заново скипетр Элиота. Налоги без представительства! Впору революцию поднимать [9] . Илейн права, это попросту нереально.
9
«Нет налогам без представительства [в английском парламенте]» – один из лозунгов Американской революции.