Король ворон
Шрифт:
Адам сжал губы, а затем спросил:
— Ты нагрезил Энергетический пузырь?
Голубые глаза Ронана взметнулись к Адаму.
Глава 22
Часы показывали 6:21.
— Когда? — спросил Адам. — Когда ты понял, что нагрезил Энергетический пузырь? Сразу же?
Они стояли лицом друг к другу на вершине наклонного обрыва скалы, далеко внизу простиралась чистейший водоём. Сердце Адама колотилась либо от адреналина, либо от близости к энергетической линии.
— Всегда, —
Понимание этого не должно было изменить его отношения к Ронану. Грёзы всегда были впечатляющими, необычными, похожими на ошибки создателя, фокусом энергетической линии, которая позволяла молодому человеку воплощать свои мысли в конкретные предметы. Это была магия, но разумная. Но тут... нужно было не только нагрезить существование всего леса, но и создать место грёз вне собственной головы. Адам находился в грёзах Ронана; вот, что означало такое осознание.
— Вроде всегда, — поправил себя Ронан. — С того самого мгновения, как мы оказались здесь, я узнал его. Мой почерк на скале. Думаю, я сразу же его узнал. Просто мне понадобилось больше времени, чтобы в это поверить.
Он медленно переваривал каждое воспоминания о тех их ранних набегах в этот лес. Кусочки встали на свои места.
— Вот почему он зовёт тебя Грейворен. Вот почему ты не такой, как остальные.
Ронан пожал плечами, но это вышло скорее озабоченно, нежели беззаботно.
— Вот почему латинская грамматика такая ужасная. Потому что грамматика твоя.
Ронан снова пожал плечами. Вопросы так и лились лавиной на Адама, но ему было слишком сложно произнести их вслух. А Ронан вообще человек? Наполовину грезящий, наполовину грёза, создатель воронов, девочек с копытами и целых лесов. Немудрено, что школьная форма Аглионбая душила его, немудрено, что его отец взял с него клятву молчать об этом, немудрено, что он не мог заставить себя сосредоточиться на учёбе. Адам уже давно это понял, но теперь он осознал это снова, полнее, глубже, всю нелепость Ронана Линча в классе для стремящихся в политики.
Адам почувствовал себя немного истеричным.
— Вот почему лес говорит на латыни, а не на португальском или валлийском. О Боже. Я...
Он заключил сделку с этим лесом. Когда он заснул, и Энергетический пузырь был в его мыслях, плутая в его снах, неужели Ронан...
— Нет, — быстро сказал Ронан своим не школьным голосом. — Нет, не я его создатель. Я спросил у деревьев после того, как догадался, почему, чёрт возьми... как, черт возьми, это произошло. Энергетический пузырь существовал каким-то образом до меня. Я просто нагрезил его. Я имею в виду, что я просто придал ему такой вид. Я, не зная того, выбрал эти деревья и этот язык, и всё это дерьмо вокруг. Чем бы это ни было на энергетической линии до меня, оно было разрушено, а значит, не имело тела, формы... когда он пригрезился мне, я придал ему снова физическую форму. Вот и всё. Как это называют? Явить. Я только явил его из какой-то другой хреновой плоскости, в которой он прибывал. Это не я.
Мысли Адама кружились мутной массой; прогресса не было – он топтался на месте.
— Энергетический пузырь — это не я, — повторил Ронан. —
Одно дело сказать, а другое дело увидеть Ронана Линча стоящим среди деревьев, которые он явил к жизни, выглядя их частью, потому что и был их частью. Маг... Неудивительно, что Ронан спокойно относился к сверхъестественности Адама. Не удивительно, что ему нужно было, чтобы Адам был таким.
— Не понимаю, какого хрена я вообще тебе это рассказал, — выдал Ронан. — Нужно было солгать.
— Просто дай мне секунду переварить это, ладно? — попросил Адам.
— Как скажешь.
— Ты не имеешь права психовать из-за того, что я просто хочу всё обдумать.
— Я же сказал: как скажешь.
— И сколько тебе понадобилось времени, чтобы поверить в это? — требовательно спросил Адам.
— Я всё ещё пытаюсь, — ответил Ронан.
— Значит, всё еще не можешь... — Адам осёкся. Он внезапно почувствовал, будто его сбросили с большой высоты. Это было то же ощущение, как тогда, когда он знал, что Ронан нагрезил что-то большое. Он только успел задаться вопросом, было ли это связанно с энергетической линией или с шоком от откровения Ронана, как такое случилось снова. На этот раз свет вокруг них ослабел.
Черты лица Ронана обострились.
— Энергетическая линия... — начал было Адам и снова осёкся, не зная как закончить мысль. — Что-то происходит с энергетической линией. Такое чувство, будто ты грезишь что-то большое.
Ронан раскинул руки, явно давая понять, что это не он.
— Что ты хочешь делать?
— Не знаю, стоит ли нам оставаться здесь, пока всё вот так, — сообщил Адам. — Я определённо не считаю, что нам стоит пытаться добраться до долины роз. Давай просто позовём её ещё несколько раз.
Ронан уставился на Адама, оценивая его состояние. Он определённо увидел, что у Адама появилась потребность встать на колени у себя в квартире, заложить руки за голову и подумать о том, что он сейчас узнал.
— Как насчёт ещё одного раза? — произнёс он.
— Сиротка! — закричали они одновременно.
Общая цель их слов разрезала мрак.
Лес услышал.
Явилась Девочка-Сиротка. Её кипа была низко надвинута на огромные глаза, а свитер казался ещё заношеннее. Она не могла не напугать, появившись среди серо-зелёных деревьев не своим обычным способом, а пробегая между тёмными стволами. Она выглядела так, будто сошла с винтажной фотографии, которые Адам видел в Барнс, потерявшееся дитя эмигрантов из разрушенной страны.
— Вот ты где, оборвашка, — сказал Ронан, когда Чейнсо нервно закаркала. — Наконец-то.
Девочка неохотно предложила Адаму вернуть его часы. На ремешке появились отметины от зубов. Циферблат показывал 6:21. Часы были очень грязными.
— Можешь оставить их себе, — велел Адам, — пока. — Он на самом деле не мог одолжить ей часы, но у неё не было ничего, даже имени.
Она начала говорить что-то на странном, сложном языке, в котором Адам узнал старый, первоначальный язык того, чем было это место – язык, который юный Ронан по ошибке принял за латынь в своих давних грёзах – а потом умолкла. Она произнесла: