Король-ворон
Шрифт:
Мать смотрела на дочь. Дочь смотрела на мать.
– Блу, – позвала Мора.
Блу постаралась умерить свой пыл.
Джими задула свечу, которую все еще держала в руках, и положила ее на пол. Затем обхватила Блу за бедра и затащила ее к себе на колени, как делала когда-то, когда Блу была маленькой. Ну, вообще-то Блу и сейчас была маленькой. Когда Блу была младше. Крышка унитаза заскрипела под их весом.
– Ты сейчас проломишь унитаз, – сказала ей Блу, но все же дала Джими обнять себя и прижать к обширной груди.
– Блу, твое желание уехать из Генриетты совершенно нормально, ты же знаешь, да? – спросила ее мать, все еще сидевшая в ванне. Блу, подумавшая как раз об этом, не могла сообразить, почему ее мать заговорила об этом сейчас – то ли потому, что была хорошим прорицателем, то ли потому, что слишком хорошо ее знала.
– Пфф, – только и произнесла она, пожав плечами.
– Это не значит, что ты убегаешь, – объяснила ей Джими; ее низкий грудной голос рокотал над ухом у Блу. – Если ты уедешь.
– Мы не будем думать, что ты ненавидишь Фокс-уэй, – добавила Калла.
– У меня нет ненависти к Фокс-уэй.
Мора шлепнула Орлу по руке; та пыталась заплести мокрые волосы Моры в косу.
– Я знаю, – сказала она дочери. – Мы же классные. Но разница между хорошим домом и хорошей тюрьмой очень невелика, на самом-то деле. Мы выбрали Фокс-уэй. Мы создали его, Калла, Персефона и я. Но это лишь история твоего происхождения, а не конечный пункт назначения.
Эти мудрые слова почему-то разозлили Блу.
– Скажи что-нибудь, – попросила Орла.
Блу не знала, как объяснить; она и сама не совсем понимала, что это значит.
– Это просто… как будто я теряю время зря. То, что я влюбилась в них всех.
И это впрямь означало их всех: дом на Фокс-уэй, мальчишек, Джесса Диттли. Будучи человеком рациональным, Блу считала, что, может быть, у нее вообще проблема с любовью. Готовая вот-вот сорваться, она добавила:
– И не говорите, что это хороший жизненный опыт. Не хочу это слышать.
– Я любила многих людей, – констатировала Орла. – Я бы сказала, что это действительно хороший жизненный опыт. В любом случае, я давно тебе говорила, что эти ребята просто бросят тебя.
– Орла! – возмутилась Калла, ощутившая, что дыхание Блу снова стало неровным. – Мне прямо стыдно становится, когда я представляю, что ты говоришь своим несчастным клиентам по телефону.
– Как угодно, – ответила та.
Мора, обернувшись, бросила на Орлу мрачный взгляд, а затем продолжила:
– Лично я не собиралась говорить об опыте. Я хотела сказать, что уехать иногда помогает. И это необязательно значит «прощай навсегда». Можно уехать и вернуться.
Джими качала Блу на коленях. Крышка унитаза под ними тихонько поскрипывала.
– Не думаю, что смогу пойти в один из колледжей, которые выбрала, –
– А чего бы ты хотела? – спросила Мора. – Не от колледжа. От жизни.
Блу проглотила горькую правду, поскольку была готова перейти от кризиса и рыданий к поиску решений и стабильности. Затем она медленно и осторожно произнесла эту правду, но так, чтобы с ней можно было справиться: – То, чего я всегда хотела. Увидеть мир. Сделать его лучше.
Мора, казалось, тоже тщательно подбирает слова:
– А ты уверена, что колледж – единственный способ это выполнить?
Это был один из тех невозможных ответов, которые Блу услышала от школьного консультанта, ознакомившегося с ее финансовой ситуацией и академической успеваемостью. Да, она была уверена. Как еще она могла изменить мир к лучшему, если сначала не узнает, как это сделать? Как она может найти работу, на которой заработает денег, чтобы побывать на Гаити, в Индии или Словакии, если не пойдет в колледж?
Потом она вспомнила, что вопрос прозвучал не от консультанта. Вопрос задала ее ясновидящая мать.
– Так что же я делаю? – осторожно спросила Блу. – Чем я занималась в ваших видениях?
– Путешествовала, – ответила Мора. – Изменяла мир.
– Деревья в твоих глазах, – добавила Калла, гораздо мягче, чем обычно. – Звезды в твоем сердце.
– Как? – допытывалась Блу.
Мора вздохнула:
– Гэнси ведь предложил тебе помощь?
Не нужно было обладать сверхъестественными способностями, чтобы догадаться. Достаточно было знать Гэнси лишь поверхностно. Блу, рассердившись, попыталась встать, но Джими удержала ее.
– Я не собираюсь пользоваться благотворительностью Гэнси.
– Не будь такой, – примирительно сказала Калла.
– Какой?
– Ожесточенной, – Мора поразмыслила мгновение, а затем добавила: – Я просто хочу, чтобы ты рассматривала свое будущее как мир, в котором возможно все.
– Мир, где Гэнси не умрет к апрелю? – разъярилась Блу. – И где я не убью свою истинную любовь поцелуем? О таких возможностях ты говоришь?
Ее мать долго молчала. Пока тянулась эта пауза, Блу внезапно осознала, как сильно ей хотелось, чтобы мама заверила ее, что оба этих предсказания могли и не сбыться, и с Гэнси все будет в порядке. Но Мора ответила: – Жизнь будет продолжаться и после его смерти. Ты должна думать о том, что ты будешь делать дальше.
Блу уже думала о том, что она будет делать после его смерти, и именно поэтому у нее и наступил этот кризис.
– Я все равно не собираюсь его целовать, так что вряд ли он умрет от этого.
– Я не верю в истинную любовь, – снова встряла Орла. – Эту концепцию придумало моногамное общество. Мы животные. Мы занимаемся любовью в кустах.
– Спасибо за ценное мнение, – съязвила Калла. – Давайте испытаем судьбу на примере предсказания Блу, а потом сообщим о результатах обществу.