Король звезды
Шрифт:
— Смотри, какая толстая книга, тут наверняка должны быть и другие созвездия!..
Созвездий в книге, действительно, оказалось много. О некоторых Карл никогда раньше не слышал: созвездие Единорога, созвездие Феникса, созвездие Скульптора…
— Ой, тут есть созвездие Ворона! Рабэ, хочешь, я напишу доклад про тебя?
Рабэ, разумеется, не возражал. Он выпятил грудь и важно зашагал по столу, словно его вот-вот вознесут на небо.
— Так, посмотрим, что тут пишут…
Созвездие Ворона было одним из древних созвездий. По легенде бог Аполлон послал свою вещую птицу ворона за водой для жертвоприношения. Но по дороге ворон увидел смоковницу и сел на её ветви, ожидая, когда созреют плоды. Конечно,
Вместе друг с другом горят созвездия — Ворон со Змеем,
А между ними ещё Чаши созвездье лежит.
Созвездие Ворона оказалось небольшим, в нём не было особенно примечательных звёзд. Единственное, что обращало на себя внимание, — два своеобразных уродца — две взаимодействующие, сильно деформированные галактики.
— Это мы с тобой, Рабэ, — сказал Карл, прочитав о галактиках.
В заключение статьи сообщалось, что в своём труде «Изгнание торжествующего зверя» Джордано Бруно назвал это созвездие созвездием Коршуна.
Про Джордано Бруно Карлу рассказывали в школе. Его ещё всё время сравнивали с Галилео Галилеем, пытаясь решить, что более благородно: умереть за свои убеждения или стать предателем, чтобы иметь возможность продолжать заниматься тем, во что веришь.
В книге рядом с фамилией учёного стоял значок, означающий, что в конце должна быть ссылка. Открыв нужную страницу, Карл прочитал:
«Вот, значит, никогда не обоготворялись сами по себе крокодилы, петухи, лук и репа, но боги и божество в крокодилах, петухах и прочем; божество, которое с течением времени, от места к месту, постепенно, то тут, то там, проявлялось, проявляется и будет проявляться в различных предметах, хотя бы они и были смертны: египтяне смотрели на божество, как на близкое и дружественное им, а не как на высшее, заключенное в себе самом, не пребывающее в сотворенных вещах. Смотри же, как простое божество, которое находится во всех вещах, плодоносная природа, мать-хранительница вселенной сообразно различным своим проявлениям отображается в различных предметах и принимает различные имена. Смотри, как к ней единой различным образом должно восходить, приобщаясь к различным дарам: иначе напрасно будешь черпать воду сетями и ловить рыбу лопатой.
Для всего этого, конечно, необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом, каковые духовное солнце открывает миру в иные времена больше, в иные — меньше. Вот этот обряд и называется Магией…»
Карл отложил книгу и посмотрел в окно: высокое небо, и ветер быстро гонит облака. Хорошо, что они с Рабэ успели полетать, пока ветер не стал таким сильным, а то… Мётлы придуманы, для того чтобы летать. Башни придуманы, для того чтобы…
Сегодня Карл лёг спать первым. Доклад он так и не начал писать.
Его соседи удивились, увидев мальчика в кровати. Обычно он приходил, когда они уже спали. Посоветовавшись, ребята решили нарисовать ему усы зубной пастой. Усы получились отличные, а вот когда они заканчивали бороду — Карл проснулся. Ребята сразу схватились за волшебные палочки, Карл тоже схватил свою. Они засмеялись — все знали, что у Карла Штерна из палочки выходит только сноп искр, да и то тогда, когда его просят потушить огонь. Увидев, что они смеются, Карл
Он захлопнул дверь туалетной комнаты, раскрутил кран и сунул голову под ледяную воду. Худые плечи мелко дрожали. Рабэ сидел рядом на раковине и с грустью смотрел на мальчика.
Через несколько минут Карл выпрямился. Висящее на стене зеркало отражало белое лицо и красные, заплаканные глаза. Он ударил кулаком это лицо, потом опустил руку. Незачем бить отражения… А себя так не разобьёшь… Башни придуманы, для того чтобы…
Он оторвался от раковины и вышел в коридор. За спиной послышался тоскливый клёкот — Рабэ медленно ковылял по полу.
— Не ходи за мной, — попросил мальчик. — Я на Астрономическую башню. Хочу посмотреть на звёзды.
Он сделал несколько шагов и прислушался: в тишине коридора было слышно, как волочится по камням сломанное крыло.
— Я ведь сказал, — Карл попытался улыбнуться, — я просто хочу посмотреть на звёзды…
Дальше он шёл, не оглядываясь и не прислушиваясь.
«Смотри, как простое божество, которое находится во всех вещах… отображается в различных предметах и принимает различные имена… Для этого необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом… Это и называется Магией…»
«Магия здесь, в твоём сердце…»
«Ничего, директор. Я не вижу ничего…»
Пустой класс… Он пустой класс, в который никто никогда не придёт. Но если там, внутри, ничего нет, то почему так больно?! Разве может пустота болеть? Разве может быть пустота тяжёлой? Кажется, что сердце весит тонны. Невыносимо тяжёлое сердце… Удары — словно едет товарный поезд, гружённый углём, — тяжело, медленно… Почему же они не слышат? Почему никто не слышит?.. А если разбить?.. Если разбиться?..
Темно. Вокруг темно. Они говорят, что пришла весна. Это ложь. Весна не может быть такой. В его класс весна не придёт… В его класс может прийти только такая весна…
Холодно. И ветер. Такой сильный, словно хочет сбросить. Ветер добрый, он пытается помочь… Здесь должно хватить одного шага. Один шаг за то, чтобы они услышали. Он об этом не узнает, его уже не будет. Но как, наверное, чудесно падать и знать, что завтра, когда взойдёт солнце, каждый из них подумает о нём. Недолго. Секунду, минуту, несколько минут… Один шаг за то, чтобы несколько минут жить в их мыслях, в их сердцах… Это… это же почти бесплатно!..
— Карл, — раздался тихий, строгий голос.
Мальчик обернулся — на смотровой площадке стоял директор, у него в ладонях сидел Рабэ.
— Мне очень жаль, что ты сделал такой вывод из нашего разговора, — сказал Альбус Дамблдор.
Карл испуганно смотрел по сторонам, словно не понимая, где находится.
— Звёзды… — хрипло прошептал он, облизывая пересохшие губы, — я хотел посмотреть на звёзды…
— Боюсь, ты выбрал для этого не совсем удачное время, — без улыбки сказал директор.
— Учительница говорит… звёзды лучше видно ночью… учительница говорит…
Он повторял эти слова, пытаясь скрыть от директора и от самого себя неудачную попытку — нет, не самоубийства. Потому что это не было самоубийство. Это было отчаянно желание родиться! Теперь желание нужно было спрятать, спрятать так глубоко, чтобы ни одно волшебное зеркало не смогло его увидеть.
— …звёзды лучше видно ночью…
— Что ж, думаю, ты достаточно насмотрелся на звёзды, — вздохнув, сказал директор. — А теперь иди спать.