Король звезды
Шрифт:
Те люди, эти… Как-то в начальной школе учительница принесла на урок атлас насекомых. Там были разные виды: жуки, муравьи, мухи, пчёлы, бабочки… Наверное, людям хочется быть похожими на насекомых, поэтому они постоянно делят себя на виды…
Рождество означало ещё и начало каникул. Дети засобирались домой, предвкушая долгожданный отдых, соседи Карла по комнате уже уложили чемоданы. Карлу укладывать чемоданы было не нужно.
В понедельник, когда у них были занятия с профессором Флитвиком, в класс вошла профессор МакГонагалл. Извинившись,
— Те, кто на зимние каникулы остаётся в Хогвартсе, поднимите руки, — сказала профессор.
Карл не хотел поднимать руку и не хотел оставаться в Хогвартсе на зимние каникулы. Если честно, он не был уверен, что вообще хочет здесь оставаться. Но мальчик хорошо помнил слова, которые сказала заведующая, когда он уезжал из приюта: «Слава Богу, до июня будем жить спокойно!»
Можно было бы сделать ей неприятный сюрприз, но всё-таки Рождество — это праздник с подарками. Да и Бога подводить не хотелось — ведь заведующая так на него надеялась.
Карл медленно поднял руку. Его рука оказалась единственной.
— Так… Карл Штерн… — профессор внесла имя в свой список.
— Бедняжка, — прошептал Драко Малфой, повернувшись к Карлу.
Карл опустил руку и сжал её в кулак под столом. Пожалуй, в Рождестве были и свои плюсы: во всяком случае, все эти малфои оставят его в покое.
Занятые сборами ребята действительно оставили его в покое, но их решили сменить учителя. Почти каждый, отпуская Карла на каникулы, считал своим долгом напомнить, что всё время, пока другие дети будут отдыхать, он должен ещё раз, самостоятельно, пройти программу первого полугодия, потому что он самый безнадёжный студент, которого им доводилось видеть за все годы работы в Хогвартсе.
Конечно, Карл понимал, что это неправда. В школе его часто просили задержаться после урока, и говорили, что он самый безнадёжный и пора уже что-то делать. Потом Карл выходил, так и не поняв, что именно ему пора делать, а в класс заходил другой ученик, которому тоже говорили, что он самый безнадёжный. Так что в эти сказки Карл больше не верил. Учителя просто очень любили слово «самый» — оно делало учеников одинокими.
Тем временем Рождество неумолимо приближалось. В сочельник Карл лёг спать пораньше, но никак не мог заснуть. Глядя в потолок в пустой комнате, мальчик думал — если бы перед ним появились три рождественских Духа, он вряд ли смог бы отличить их друг от друга. Его прошлое похоже на настоящее, настоящее такое же, как будущее. Ничего не изменится…
Он задремал только под утро, а когда проснулся — за окнами уже плыли тяжёлые снежные облака. Комната осталась пустой, только стало ещё холоднее. Если где-то там, в вышине, и родился Бог, отсюда этого никак нельзя было увидеть.
Праздничный пир Карл пропустил — сказал, что болит живот. Его отправили в госпиталь. Он дошёл до середины коридора, а потом вернулся в комнату. Рабэ ходил по подоконнику, волоча за собой крыло.
После
А на следующее утро, бросив взгляд на стопку потрёпанных учебников, он отправился бродить по школе.
Безлюдные коридоры заполняла теперь только тишина. Карл мог пройти несколько часов, путаясь в двигающихся лестницах, и не встретить ни одного человека. Такой Хогвартс нравился ему больше… Хотя, наверное, слово «нравился» не очень подходило… Он любил этот опустевший замок так, как больная Софи любила пасмурную погоду…
Шли дни, а учебники по-прежнему лежали на тумбочке у кровати. Карл смотрел на них — и шёл гулять.
Сегодня двигающиеся лестницы привели его в часть школы, где он никогда раньше не бывал. Дверь в одном из классов оставили незапертой… Карл осторожно заглянул туда. Если это и был класс, то им давно уже не пользовались. Темнота, запах пыли, парты, наваленные друг на друга, словно тела воинов на поле битвы. В приюте тоже есть такие комнаты — полные ненужных вещей… Карл сделал шаг вперёд и тут заметил в другом конце класса огромное зеркало, перед которым стоял человек.
— Простите, я… я не хотел… — мальчик опустил глаза, не зная, как объяснить директору, что он делает здесь.
— В начале учебного года я говорил, что опасно вот так бродить по школе, — напомнил Альбус Дамблдор. — Но сейчас каникулы, поэтому я не стану снимать баллы с твоего факультета, если ты пообещаешь больше этого не делать.
— Обещаю, — пробормотал Карл, глядя в пол. — Я… я заблудился… Эти лестницы…
— Они двигаются?.. Я знаю… — директор улыбнулся. — И раз уж ты зашёл сюда, Карл, мне бы хотелось сказать тебе ещё кое-что.
Мальчик ещё ниже опустил голову: сейчас директор начнёт его ругать.
— Твои отметки не очень высоки, правда? Но дело даже не в отметках… За полгода пребывания в Хогвартсе ты научился только летать на метле…
Карл закусил губу. На самом деле он не научился и этому: мадам Хуч постоянно повторяла, что он неправильно берёт метлу, неправильно сидит, но Карл не обращал внимания на её слова. Он летал — остальное было не важно.
— Согласись, что этого недостаточно, — продолжил директор.
«Недостаточно для чего?» — хотелось спросить Карлу, но он промолчал.
— Ты умный мальчик, Карл…
Когда учителя так говорят, это означает: «Ты дурак».
— Ты умный мальчик и, наверное, уже понял, что магия — это не взмахи палочкой и заклинания, — тихим строгим голосом сказал директор. — Магия — она здесь, — он осторожно коснулся груди ребёнка, — в твоём сердце.
Карл почувствовал себя неуютно. Директор был похож на тех счастливых детей, которые каждый раз словно спрашивали: «А ты почему несчастен? Чего ты ещё хочешь?» Если бы он стал перечислять…