Король звезды
Шрифт:
— Ты нужен мне.
И Бог закрывает глаза, отпуская тебя…— …Я согласен.
Во взгляде Тёмного Лорда мелькнула жадная радость, сменившаяся величественным торжеством. Он медленно достал волшебную палочку.
Карл
— Вот и всё, — произнёс Тёмный Лорд. — Больно, но ты ведь знаешь, по-другому не бывает.
— Да, не бывает, — глухо ответил он.
— Теперь возвращайся в Хогвартс. Скажешь, что смог исцелить себя и сбежать. Те, кому не хватит смелости признать моё воскрешение, поверят… Тебя найдёт мой верный слуга, он поможет обмануть остальных…
— Да…
— Плита на том надгробии — портал, он перенесёт тебя к входу в лабиринт.
Карл опустил рукав и, шатаясь, пошёл к надгробию.
— Мы скоро увидимся, — сказал ему Тёмный Лорд.
Он тяжело кивнул и коснулся холодного камня.
Стадион опустел. Трава была смята, повсюду валялись плакаты и флажки, словно зрители покидали его в спешке, испугавшись дождя.
Одежда промокла всего за несколько секунд, но влажная ткань смягчала боль в руке. Карл поскользнулся на размытой дороге и вдруг начал смеяться. Всё-таки как забавно — из всех людей он оказался нужен только тёмному волшебнику, именем которого пугают детей. Вот уж действительно ирония судьбы!..
Он шёл неровной, качающейся походкой, давясь от хохота, словно пьяный. Небо над головой сменилось высоким каменным потолком замка, но он этого не заметил, только смех, пожалуй, стал громче — теперь вместе с ним смеялось эхо.
Кто-то быстро шёл по коридору и вдруг остановился.
— Вы?! Поттер сказал, Тёмный Лорд убил вас!
Карл поднял голову и рассмеялся ему прямо в лицо.
На лестнице послышались чьи-то голоса. Северус Снейп быстро толкнул его в класс, напротив которого они стояли.
— Что произошло?.. Вы можете мне сказать? — спросил он, закрыв дверь.
Но Карл продолжал смеяться.
— Прекратите истерику! — крикнул Северус Снейп, тряхнув его за плечи.
Лицо Карла исказилось от боли. Профессор шагнул назад и быстро посмотрел на него: кожа бледная, почти серая, колени дрожат, и левая рука висит, как плеть. Ужасная догадка мелькнула в сознании профессора. Он рывков задрал рукав его промокшей футболки и уставился на чёрную кровоточащую метку.
— Что вы наделали?!
Карл качнулся, потом ухватился здоровой рукой за подоконник и улыбнулся медленной жестокой улыбкой.
И вдруг голову пронзила резкая боль. Будто кто-то с горьким отчаянием листал книгу в поисках ответа, сминая и разрывая страницы, на которых этого
Он позволил ему забрать всё: слова Валери, предательство Рабэ, возрождение Тома Реддла, безымянную женщину, замершую в свете больничных ламп. Только одного Карл не отдал — воспоминаний о руке, освещённой одинокой свечой, и о юноше, нелепо дёргающемся в воздухе…
В класс постучали.
Профессор Снейп быстро опустил рукав и повернулся, закрыв собой с трудом держащегося за подоконник Карла.
Вошла профессор МакГонагалл.
— Дамблдор просил вас срочно зайти к нему, — сказала она.
Он быстро кивнул. Когда она ушла, он повернулся к Карлу и сказал медленно, стараясь, чтобы слова дошли до его помутившегося сознания:
— Оставайтесь здесь. Никуда не выходите. Вы поняли меня? Я приду, как только освобожусь. Вы поняли?
Он не ответил.
Профессор Снейп несколько секунд смотрел на него, потом повторил:
— Оставайтесь здесь.
И быстро вышел из класса.
Карл долго стоял, вслушиваясь в стук капель, потом повернулся к окну. Дождь размывал отражение в стекле — худое, словно выточенное из камня лицо, холодный, давящий взгляд и горькая улыбка на тонких губах.
Отражение качнулось и сказало:
— Франц, теперь я знаю, как жить.
Конец четвёртой части
Глава 27. Жестоких сердцем не увещевай, ведь в камень не вонзится гвоздь железный
Не оправдываться, не оправдывать…
Не искать для вас объяснения, не пытаться понять…
Видеть вас такими, какими вы показываете себя… Осушить глубину моря до тонкой полоски зеркала…
Пришедшие с добром получат добро, пришедшие со злом получат зло…
И не вина зеркала, что вторых больше, чем первых…
Замок погрузился в траур. На Валери было страшно смотреть. Но Карл не смотрел. А она, приняв его молчание за прощение, отчаянно пыталась избавиться от чувства вины. Но от мёртвого юноши, с одинаково безразличным удивлением разглядывающего небо, поседевшего отца, плачущих друзей, избавиться было труднее. Во время прощального пира, пока профессор Дамблдор хвалил Седрика и Гарри Поттера, рассказывал об общих целях и взаимопонимании, Валери, ухватившись за Карла, шёпотом повторяла: «Он был слишком слабым!.. Ведь, правда, он был слишком слабым?..»
Карл хотел сказать, что Седрик слабым не был. На его месте мог оказаться любой. И любой бы умер. Потому что нет средства спастись от летящего в тебя смертельного заклинания; пули, выпущенной в сердце; осколка снаряда, разорвавшегося в нескольких шагах; бомбы, сброшенной на твой город… Ни твоя сила, ни чья-либо ещё не защитит. Ну, разве что любящая мать-колдунья пожертвует ради тебя своей жизнью. Но Валери, конечно, на это рассчитывать не стоит. Вряд ли женщина, бросившая дочь тринадцать лет назад, вдруг решит умереть за неё.