Король

Уорд Дж. Р.

Роф мог полагаться лишь на запахи в комнате. Антисептик в воздухе. Кровь… что привело его в ужас. Страх… его, Бэт и остальных вокруг. Спокойная, холодная собранность от Дока Джейн, Мэнни и Элены.

Будем надеяться, последнее спасет им жизнь.

Внезапно, к смеси добавился новый запах. Средство, останавливающее кровотечение.

Потом возле него раздался скрип, будто кто-то подтащил кресло. А потом широкая рука толкнула его, усаживая в кресло, и сжала его ладонь так сильно, что почти смяла кости.

Джон

Мэтью.

– Хэй, дружище, – позвал он, понимая, что время ползет по-черепашьи. – Хэй… дружище…

В итоге в ответ Роф мог лишь сжать ладонь брата Бэт… и они застыли бок о бок, пока медицинский персонал сновал туда-сюда, передавая медицинские инструменты, раздавался звон металла, шипение и всасывание.

Голос Дока Джейн был очень спокойным. Ответы Мэнни – тоже.

Они вели себя словно в противоположность происходящему: чем страшнее все становилось, тем более сосредоточенными и собранными были они.

– Так, он у меня…

– Стойте, уже все? – спросил Роф.

Свист рядом с ним, возрастающий по громкости, стал единственным ответом.

А потом… раздался первый крик ребенка.

– Он жив? – спросил Роф как полный придурок.

Опять свист.

А потом он полностью забыл про сына.

– Бэт? Что с Бэт?

Никто не ответил.

– Бэт? – рявкнул он. – Джон, что, черт возьми, происходит?

В воздухе витал сильный запах крови. Очень сильный. Чересчур.

Он не мог дышать. Не мог думать. Он был ни жив, ни мертв.

– Бэт… – прошептал он в темноте.

Прошла вечность, прежде чем Док Джейн подошла к нему. И судя по близости и направлению голоса, он понял, что она опустилась перед ним на колени.

– Роф, у нас проблема. С ребенком все нормально, Элена осматривает его. Но у Бэт продолжается кровотечение даже после того, как я закрыла матку при кесарево. Кровотечение слишком сильное, и нет признаков свертывания крови. Самое безопасное сейчас – гистерэктомия. Ты знаешь, что это?

– Нет. – Он где-то слышал это слово. Черт, сейчас ему придется объяснять даже самое очевидное.

– Я должна удалить матку. Роф, Бэт умрет, если этого не сделать. Но это значит, что она не сможет иметь детей…

– Меня волнует только Бэт. Делай, что необходимо. Делай… сейчас же.

– Окей. Мэнни, давай.

– Где мой сын?! – внезапно крикнул он. – Где мой сын?!

Спустя мгновение в его руки вложили маленький сверток. Такой легкий. Слишком легкий, чтобы быть живым… но его сын был теплым, и он дышал. Был жив.

Он хотел держать его, ведь в этом ребенке была его шеллан. В каждой молекуле его живого тела, она была с ним… и, значит, прижимая малыша к своему сердцу… он обнимал свою Бэт.

Он позволил слезам катиться по щекам. Может, даже падать на его сына.

Кого это волновало.

Глава 75

Бэт

вырывалась из Нетландии¹⁵⁶ как полено, дрейфующее по поверхности стоячей воды. Периодически уходя на глубину и всплывая, то теряя, то обретая фокус.

Но как только она смогла включиться, то сразу же закричала: – Роф!

– Я здесь. Мы рядом.

Отшатнувшись, она повернулась на больничной койке и тут же ощутила яростный протест живота. А потом все потеряло значение. Возле ее кровати, в недостаточно большом кресле сидел ее муж с сыном на руках, похожие как две капли воды.

Из груди вырвался неконтролируемый плач, настолько быстро, словно прямиком из ее души. И, блин, живот ужасно болел.

Она потянулась через кровать, натягивая шнур катетера, но ей было плевать. И ее мужчины приблизились к ней: Роф подошел с новорожденным в руках и присел рядом с ней на больничной койке.

– О, Боже, мой малыш, – услышала Бэт свой голос.

Роф-младший… да, она действительно уже дала ему имя… был вылитой копией своего отца. Даже редкий пушок на голове образовывал вдовий пик на лобике. И, словно узнав ее каким-то образом, малыш открыл глазки, когда его отец позволил ей взять сверток.

– Хэй, здоровяк.

И хотя малыш весил… сколько? Семь фунтов¹⁵⁷, не больше? Он смотрел на нее так, будто уже вымахал выше своего отца.

– Ты такой красивый, – сказала она ему.

А потом она увидела его глаза. Зрачки были нормальными, радужки – темно-синими, а не бледно-зелеными.

Она посмотрела на мужа:

– Он идеальный.

– Я знаю. Мне уже сказали, что он похож на меня.

– Похож.

– Кроме глаз. Но я любил бы его в любом случае.

– Я тоже.

Она потеребила красную ткань, которую соткала шеллан того бригадира. Но потом поняла: что-то было не так. Ее муж был слишком сдержан в этот особенный момент.

– Роф? Чего ты не договариваешь?

Когда он потер лицо, ею снова овладел ужас.

– Что?! С ним что-то не так?

– Нет.

– Где «но»?

– Они удалили твои внутренности. У тебя было слишком сильное кровотечение.

Бэт нахмурилась, качая головой.

– В смысле?

Роф, похлопав по койке, нащупал ее руку:

– Твои органы, их удалили.

Ее окатило холодом.

– Гистерэктомия?

– Да. Так они назвали это.

Бэт шумно выдохнула. Этого тоже не было в ее плане. И она с шоком осознала, что части, определявшей ее как женщину… больше в ней не было.

Но потом она посмотрела на своего идеально сформировавшегося, абсолютно здорового малыша. Сама мысль, что у нее могло не быть подобной возможности, что ее могло не быть рядом с мужем и сыном?

К черту матку.

– Хорошо, – сказала она. – Все нормально.