Королев

Романов Александр Петрович

– Ну и крепко ты спал, Сергей. Я– тут на полустанке твою махорку променяла. Держи, – и Фрося выложила на стол кусок масла, пяток вареных картофелин. – А тут, в тряпочке, десяток яиц. Проживем, не горюй. Скоро Свердловск, а там, гляди, и ваша Казань...

Сергей Павлович отдал Фросе несколько яиц, остальное сложил в вещевой мешок. «Казань... Казань... Что там меня ждет?» – спросил он сам себя, но ответить ничего не мог.

Глава вторая

В этом моя жизнь

Авиации и фронту. Домой. Возвращение к ракетам.

Главный конструктор.

19 ноября 1942 года в, день начала разгрома фашистских войск под Сталинградом поезд прибыл в Казань. Королев вышел из вагона и увидел среди встречающих старого знакомого – В. П. Глушко.

– Валентин Петрович? – не скрыв своего крайнего изумления, воскликнул Королев. – Вот чего не ожидал, так не ожидал...

– Как видите, я здесь. Да вы, Сергей Павлович, вижу, не знали, что после суда меня сюда сослали. Судьба у нас с вами одна. – Валентин Петрович иронически улыбнулся и продолжал: – Рад видеть вас, Сергей Павлович. Будем работать снова вместе. А дел столько...

В. П. Глушко в то время возглавлял коллектив, входивший в очередную «шаражку», или специальное КБ системы НКВД при авиационном моторостроительном заводе. Валентин Петрович сразу перешел к делу:

– Не секрет, что наша авиация еще отстает от фашистской. Новые самолеты только начинают выпускать сорийно. Решили применить жидкостные ракетные двигатели в качестве ускорителей боевых самолетов. Подсчитали, что тогда машины смогут увеличить скорость на 180-200 километров в час. И не вам, Сергей Павлович, объяснять, что с ракетным ускорителем самолет и от земли оторвется быстрее, и в воздухе будет маневренное. Теперь ясно, для чего вы понадобились?

– Я всегда говорил, что главное – мотор, – отвечал, посмеиваясь, Сергей Павлович.

– Он есть. Его тяга достигает трехсот килограммов. Главное сегодня другое. Надо запрячь его в самолет. Одним словом, до зарезу нужна специальная авиационная ракетная установка – АРУ. Я знаю, только вы сможете в короткий срок сконструировать ее. Ради этого я и добивался перевода вас к нам, в Казань. Руководство обещает создать вам все необходимые условия.

Немного обжившись на новом месте, Сергей Павлович послал родным письмо: «Переехал из одного города в другой срочно и ничего из вещей, даже самую необходимую одежду, захватить не успел. Нас здесь просто замечательно встретили, и очень много людей сейчас хлопочет о нашем дальнейшем благополучии... На производстве для нас сделаны многие хозяйственные предметы, как, например, алюминиевая посуда, которую я терпеть не могу, так как все это время пользовался только ею, затем всякие плитки, тазы, бидоны и пр. Шьют нам занавески на окна и белье... Чувствую, что вы в ужасе. Но, ей-богу, это же все пустяки, и я даже не замечаю всего этого. Так что не волнуйтесь и давайте посмеемся вместе».

Приятной неожиданностью для Королева стала встреча в этом же режимном ОКБ с Борисом Сергеевичем Стечкиным. Он занимался разработкой воздушно-реактивного двигателя. Сергей Павлович попросил профессора при необходимости консультировать его, как в ГИРДе.

– Почту за честь, – охотно ответил Стечкин так, как будто не к нему обращались с просьбой, а он к Королеву.

Несмотря на шестнадцатилетнюю разницу лет, между двумя будущими академиками сложились не просто

взаимоуважительные, а самые дружеские отношения, много способствовавшие плодотворной работе по созданию ракетных ускорителей. Королев в трудную минуту не раз советовался с Борисом Сергеевичем.

Да, Сергеем Павловичем в эти дни владело хорошее настроение. В КБ его приняли прекрасно, хотя и оставался он по-прежнему заключенным. Но жизнь постепенно налаживалась. Королев имел возможность вплотную заняться ракетным делом, разработкой авиационного ускорителя. Пришлось на время отложить проектирование самолета-перехватчика, начатого в Омске. Работа над эскизным проектом АРУ не заняла у Сергея Павловича много времени. Помог значительный опыт, накопленный в ГИРДе и РНИИ в 1931-1938 годах.

Выступая на одном из заседаний техсовета КБ,

С. П. Королев доложил об основных положениях проекта АРУ:

– Жидкостный ракетный двигатель РД-1, как вам известно, работает на азотной кислоте и тракторном бензине. Его предполагается установить в хвосте. Сложнее с баками для топлива – его не одна сотня килограммов. Их надо разместить так, чтобы не нарушить центровку машины. Пожалуй, им место в средней части фюзеляжа. Топлива должно хватать на 10 минут полета. Надо еще продумать способ подачи топлива в камеру сгорания ЖРД.

Члены техсовета начали задавать вопросы:

– Как мыслите систему управления установкой?

– Из кабины летчика путем включения специального рубильника. При этом пускать двигатель, то есть увеличивать скорость самолета, предусматривается в любое время полета.

– А что дает самолету включение ракетного двигателя на земле?

– Вертикальная скорость при отрыве от земли с включенной ракетной установкой возрастает примерно на 30 процентов, соответственно увеличивается и угол набора высоты.

– Вот это здорово! Этого-то как раз и не хватает многим нашим машинам.

– При этом процентов на 70 сократится разбег самолота, он быстрее поднимется в воздух. Еще есть вопросы? – спросил Королев.

В качестве базовой машины для экспериментов выбрали самолет Петлякова – Пе-2.

Проект Королева специалисты оценили по достоинству. 1 января 1943 года приказом по КБ его назначили руководителем отдельной группы, которой поручалось конструирование авиационной ракетной установки.

Как ни важно и ответственно для Королева было конструирование авиационных ракетных установок, потаенная мысль о реактивном самолете никогда не покидала его. И, обдумывая АРУ, Сергей Павлович все более убеждался, что ускорители – временная мера, что рано или поздно винтомоторную группу в авиации вытеснит реактивная сила. Отрывая часы от отдыха и сна, одновременно с АРУ Королев продолжал совершенствовать проект реактивного самолета-перехватчика РП, начатый еще в Омске.

Вскоре С. П. Королев представил руководству конструкторского бюро 58 листов расчетов, эскизов, компоновок самолета-перехватчика и приложил объяснительную записку. В ней конструктор предельно лаконично определил назначение и применение проектируемого самолета «как средства борьбы с вражеской авиацией в воздухе при обороне наземных объектов – городов, укреплений и т. д., а также для внезапной.и быстрой атаки наземных целей противника – танков, батарей, зенитных точек, переправ».