Королева Америки
Шрифт:
– Я встречался с ней. Она рассталась со мной в прошлом месяце, – ответил Маршалл с равнодушием, которое, впрочем, не ввело Сэм в заблуждение.
Он пошевелился, и угасающий свет блеснул на булавке, прикрепленной к его лацкану. Та напомнила Сэм булавку с американским флагом, которую всегда носил отец.
Проследив за взглядом принцессы, Маршалл объяснил:
– Это официальный символ штата Оранж. – На булавке был изображен оскалившийся медведь.
– В Оранже есть гризли?
– Больше нет, но они по-прежнему наш талисман.
В Сэм пробудился старый знакомый
– Я ее забираю. Все равно на мне она лучше смотрится.
Маршалл наблюдал, как она прицепила медведя к корсажу своего платья, опасно близко к декольте. Казалось, Дэвис разрывался между негодованием и весельем.
– Вообще-то только герцоги Оранжские могут носить эту булавку.
– И ты должен знать, что я имею право носить всё, что ты можешь надеть. Я выше тебя по рангу, – ответила Сэм, а затем моргнула, услышав собственные слова. В прошлом году она сказала Тедди почти то же самое: я выше тебя по рангу и приказываю тебе поцеловать меня. И он подчинился.
– Не могу спорить с такой логикой, – посмеиваясь, ответил Маршалл.
У Сэм участился пульс. Ее кровь, казалось, превратилась в реактивное топливо, все тело гудело. Боль от вида Тедди с Беатрис притихла благодаря новой острой эмоции.
– Давай вернемся внутрь.
Маршалл намеренно медленно поставил бутылку; Сэм заметила, что та почти опустела.
– Сейчас? – спросил он. – Зачем?
Потому что это было весело, потому что Саманта хотела создать проблемы, потому что ей нужно было что-то сделать или она вот-вот взорвется.
– Подумай, как разозлится Келси, увидев нас вместе, – предложила она, но что-то в ее тоне, должно быть, выдало истинные намерения.
Маршалл посмотрел на нее долгим, проницательным взглядом.
– Кого из бывших ты пытаешься заставить ревновать?
– Он не мой бывший, – ответила Сэм и тут же пожалела о своей несдержанности. – Я имею в виду фактически.
– Понятно. – Со сводящим с ума спокойствием Маршалл кивнул, и это заставило Сэм начать защищаться.
– Слушай, это не твое дело, ясно?
– Конечно.
Между ними воцарилась тишина, еще более напряженная, чем раньше. Сэм подумала, не раскрыла ли она слишком много.
Но Маршалл просто протянул руку.
– Что ж, Ваше Королевское Высочество, позвольте мне послужить вашим целям.
Когда они вернулись на вечеринку, он небрежным собственническим движением обвил рукой ее талию. Сэм покачала головой и улыбнулась, наслаждаясь тихим гулом сплетен, которые вспыхивали, стоило людям увидеть их вместе. Она заставила себя смотреть на Маршалла, чтобы не искать Тедди в толпе. Ей не хотелось, чтобы он решил, будто она хоть на минутку о нем вспомнила.
Если Сэм проведет остаток ночи с другим, Тедди увидит, насколько мало их разрыв причинил ей боли – что он никогда не имел для нее особого значения.
8
Нина
Нина заерзала, переворачивая страницу лежавшей перед ней книги.
Они с Рейчел находились во дворе
– Ты серьезно сейчас пытаешься читать? – спросила Рейчел, которая лежала рядом на пляжном полотенце. – Джейн Остин никуда не денется.
Нина весело покачала головой, но отметила страницу и села.
– Вообще-то, «Джейн Эйр».
– Остин, Эйр, все они страдают от любви, и тебе это нравится. – Рейчел закусила губу, словно не знала, продолжать ли. – Кстати, я заметила, что вчера вечером ты не пошла в музей.
Сама идея торжества – открытие новой выставки, посвященной королевским свадьбам, – показалась Нине странной. Как ни смешно жалеть Вашингтонов, ей было немного не по себе, что их жизни бессовестно коммерциализируются. Что вехи личной жизни этой семьи – дни рождения, свадьбы, похороны – никогда не бывают личными, а становятся поводом для ажиотажа в СМИ. Одежду и приглашения монархов выставляют в музеях на всеобщее обозрение, чтобы каждый в Америке мог приобщиться к жизни королевской семьи.
– Не хотела идти. – Она могла и не добавлять: И снова встретиться с Джеффом.
Нина не знала, как быть, когда увидела принца на гонках в прошлые выходные. С одной стороны, ей все еще хотелось влепить ему пощечину за то, как он защищал Дафну в ту ночь, а с другой – заключить Джеффа в объятия и пробормотать, как она сожалеет о его утрате.
Конечно, ничего подобного Нина не решилась сделать. Единственный способ пережить разговор с бывшим парнем – провести встречу как можно более вежливо и быстро.
Она отметила замешательство на лице Джеффа, когда поздоровалась с ним как с незнакомцем. Но Нине требовалась эта эмоциональная отстраненность для собственной же защиты. Она не была достаточно хорошей актрисой, чтобы снова притвориться, будто они с Джеффом – просто друзья.
Вместо этого Нина начала формальный разговор ни о чем; она определенно в них достаточно попрактиковалась после всех этих лет в роли лучшей подруги Сэм. Когда Джефф поздоровался, Нина сделала реверанс, пробормотала соболезнования и вежливо поговорила о погоде и гонках, а затем извинилась и с облегчением ушла. Вся беседа заняла две, может, три минуты.
Тем не менее она часами прокручивала ее в уме. Как бы решительно Нина ни говорила себе, что покончила с Джеффом, ее сердце еще не смирилось.
Удары гонга эхом разнеслись по университетскому городку: это били часы на башне Рэндольфа. Они отмечали полдень и полночь тринадцатью курантами вместо двенадцати – в результате шутки старшекурсников, которую так никто и не удосужился исправить.
– Мне пора. – Нина встала, стряхивая травинки с укороченных джинсов.
– Уходишь? – удивилась Рейчел.