Королева белых слоников
Шрифт:
И еще один очень правильный куплет:
ОВот только в песне я выгляжу этаким милым и всепрощающим благородным симпатягой:
Раз это нужно, пусть он спит с тобой,Раз нужно, пусть он делит землю с тобой,А я, я буду петь для тебя,Но только я буду петь для тебя,И я, я буду водить тебя в небо с собой. [9]Но это песня. На самом же деле я умирал от ревности, от ужаса, что жизнь моя потеряла некий стержень… И я как-то весь мобилизовался, я инстинктивно стал хитрым, как таракан. Я решил вернуть ее, во что бы то ни стало.
9
burkin.rusf.ru/music.
Когда она позвонила мне в очередной раз, я ласково сообщил ей, что, похоже, смог понять ее, и теперь хочу только одного: чтобы она не исчезала из моей жизни, чтобы мы хотя бы изредка встречались. Как старые друзья.
Она отнеслась к этому настороженно. Она слишком хорошо меня знала. Но на третий или на четвертый раз она согласилась встретиться со мной. Мы сидели в каком-то кафе, я был ласков, но делал вид, что это – чисто по-дружески. В результате мы стали встречаться два-три раза в неделю.
В своей комнатушке я бесился, грыз зубами матрац, рвал и ломал все, что попадалось под руки, часами рыдал в подушку, мучимый одновременно и всеми чувствами, связанными с Элей, и чувством вины перед сыновьями… Но при встрече с ней я вновь был спокоен, мил и даже сочувственен. Мы выпивали с ней бутылочку-другую сухого вина, я выслушивал рассказы о сложностях ее новой жизни и давал отеческие советы.
Мы встречались с ней только на нейтральной территории, я не приглашал ее к себе. Боялся спугнуть. Как-то она сообщила, что на целых три недели Арнольд уезжает в командировку. Я понял, что это – мой шанс.
Случайно до меня дошел слух, что мой не самый близкий знакомый – дизайнер Дима Беляев и его жена уезжают в Польшу. Дима жил в однокомнатной, небогатой, но очень стильной квартире: он оформил ее сам. Я явился к нему и с убежденностью одержимого стал уговаривать его позволить мне пожить у него в квартире во время его отсутствия. Я рассказал ему всю свою историю с Элей и довел его до того, что он стал пить валерьянку. Он отдал мне ключи. Послезавтра в девять вечера он должен был уехать.
На следующий день Эля позвонила, и я пригласил ее назавтра в ресторан (на работе дали отпускные). «Почему
– Сегодня не могу, у меня дела, – соврал я. – А с завтрашнего дня я в отпуске. – Про отпуск я сказал правду. Но особых дел у меня не было. Я просто хотел из ресторана повести ее в «свою новую квартиру». А это было возможно только на следующий день, после девяти.
Назавтра в шесть вечера мы встретились в кабаке. Я был очень ласков и корректен. В восемь она вдруг заявила: «Я тебя хочу». Я глянул на часы. Рано. Беляевы еще дома. Я начал гнать какую-то ахинею про то, что, мол, мне тут нравится, и я хочу посидеть тут еще хотя бы часок. Она дико обиделась. Еще бы, она ведь и так слишком легко решилась изменить Арнольду, а я ее отверг. Этот час я посвятил тому, чтобы помириться с ней. А, помирившись, предложил таки поехать ко мне.
– Куда это мы едем? – удивлялась она в тачке.
– Я тут снял квартирку…
Стильным интерьером она была поражена. Мы сразу занялись с ней любовью. По ходу выдули пару прихваченных из кабака бутылок «Молока любимой женщины».
Мы не выползали из этой квартиры четверо суток, непрерывно занимаясь любовью и поглощая вино. Еще я готовил разные кушанья, чтобы она могла оценить мои кулинарные способности. Их нет у меня. Я запирал ее на ключ снаружи и шел «за продуктами». Но на самом деле я в ближайшем ресторане покупал готовые, только не пожаренные или не сваренные блюда, приносил их домой и «готовил». Ее на кухню я не пускал, якобы из принципа: «Я хочу, чтобы все это было сюрпризом…» Я и правда был хитер, как таракан. Она ела, облизывая пальчики и удивляясь: «Арнольд меня только яичницей с помидорами кормит».
Блин! На самом-то деле и я кроме яичницы с помидорами ничего готовить не умею, тогда, во всяком случае, не умел.
Однажды она заявила:
– Сегодня мне надо быть у Арнольда, он будет звонить из Англии.
Мы поехали к нему в квартиру вместе. Он позвонил как раз в тот момент, когда мы трахались. Она стояла на локтях и коленях, а я был сзади. Зазвонил телефон. Она хотела освободиться от меня, но я не пустил ее. Тогда она дотянулась до трубки и стала говорить, не прекращая процесса.
Она говорила с ним очень нежно, и это почему-то еще сильнее возбуждало меня. Наверное, потому, что я сознавал: я – победитель! Она обманывает его, а не меня. Она трахается со мной, а все те слова, которые она говорит ему сейчас – вранье.
Она тоже была очень возбуждена, хотя и старалась говорить в трубку спокойно. Но время от времени все-таки непроизвольно с придыханием ахала. Видимо Арнольд заподозрил что-то неладное, потому что она стала оправдываться: «Да никого тут нет! Я одна! Я по тебе скучаю! Я тебя люблю!»
В конце концов, она бросила трубку, и именно в этот момент мы оба испытали оргазм. Арнольд перезвонил, и Эля врала опять: «Да откуда я знаю?! Что-то сорвалось, я же не виновата!..»
У Эльки подоспел срок защиты диплома, ее группа отмечала это дело в сауне. Она позвала туда меня. Я весь был, как взведенная пружина, и, хотя по дурости мы пили в сауне много пива и даже водку, не хмелел. Точнее, захмелел, но лишь настолько, чтобы опрометчиво начать уговаривать ее бросить Арнольда. Но Эля-то наклюкалась порядочно, и на очередной мой пассаж отреагировала раздраженно: